Уж чего я точно делать не собираюсь, так это изменять мужу!
Как и заводить второго.
Спросила я и о четверых всадниках, которые сопровождали паланкин министра. Так фиолетовый оказался не тифлингом, как я думала, а шинтаки, и числился секретарем министра. Его звали Миаро Ху-синь. Тигр (то есть бай-ху) отвечал за безопасность и носил звание “бэйпинь”, то есть полковника, и звали его Сиджун Рой-нэ. А братья Гриан и Триан Бяо-нур отвечали за хозяйство, причем начиная с ложек-кружек-полотенец, заканчивая меню, ремонтом и рабами.
Для меня это было непривычно, но я решила, что каждый сходит с ума по своему, и если это работает - не лезь. Чтобы не забыть непривычные имена, тут же отчиталась об этом в личный чат с Кириллом, который в случае чего было гораздо проще пролистать, чем общий, и глянуть, кого и как зовут.
Что примечательно, до особняка министра мы добрались за каких-то пятнадцать минут, причем с задернутыми шторками, но это не помешало мне всю дорогу изучать город тотальным исследованием и составлять персональную карту, которая радовала такими подробностями, как названия улиц, и принадлежность того или иного дома определенной семье.
Вообще, как мне было уже известно, состоятельных семей в городе хватало, но лишь семнадцать из них причислялись к высшей аристократии и были вхожи во дворец практически в любое время (открытое для посещений), тогда как остальные лорды, леди, чиновники и буржуа были просто обеспеченными горожанами. Ну или не обеспеченными, но это уже совсем другая история. Тем не менее в респектабельном округе проживали сотни семей и именно их дома уже пестрели на моей карте контурами с четкой принадлежностью. Увы, только контурами.
Судя по тому, что внутрь мои тотальные ленты проникать не могли, местные были буквально помешаны на безопасности и защищали свои жилища весьма качественными артефактами, мешающими сканированию.
Ну сволочи же! Я как должна картографа развивать в таких бесчеловечных условиях?
Глава 8-2
Тем временем наш паланкин прибыл на территорию господина Донг-лу, что я моментально ощутила неприятными мурашками, пробежавшими по коже, и свернула свою исследовательскую деятельность. Госпожа Ми-сяо тоже притихла, вернув себе ледяную безмятежность, и я предпочла повторить за ней. Всё же дамочка варилась в котле местных интриг не один год, явно знает, как себя подать.
Встречать нас вышли братцы Бяо-нур, сверкая зубами в восторженных улыбках, осыпая комплиментами и являя безупречные манеры. Наверное.
Так как я понятия не имела о местном этикете и могла догадываться о нем лишь по поведению госпожи Ми-сяо, то предпочитала лишь скупо кивать и ещё более скупо улыбаться, старательно изображая ледяную королеву, случайно заехавшую не в тот закоулок, хотя следовала на бал.
Прекрасно заметила мужские переглядывания, но из образа не вышла, даже когда нас проводили внутрь дома, чье убранство могло поразить даже взыскательного миллиардера из Дубая.
Роскошь. Настолько кричащая роскошь, что аж глаза режет.
Мрамор, черное лакированное дерево, алый шелк (местами бархат) и золото. Слишком резкий контраст, слишком напоказ.
Наверное, это должно было ошеломить и выбить почву из-под ног (что в целом так и случилось), но мне хотелось бы верить, что я сумела удержать лицо и осмотреться без отвисшей челюсти и нервного тика.
Ну да, дорого.
И что?
И всё же… Всё же я достаточно отвлеклась, изучая фантастически сложную резьбу, покрывающую колонну (одну из многих!), когда в гостиной, куда нас привели, появился хозяин этого места. Сначала я ощутила давление чужой силы, затем услышала голос и только потом резко повернула голову, чтобы увидеть, как фантастически привлекательный мужчина уже приблизился к госпоже Ми-сяо и целует ей руку.
Высокий, массивный, незнакомой расы “яцзун”, с бугристой кожей на висках и скулах, которая чем-то напоминала ороговевшие чешуйки, и длинными черными волосами, заплетенными в косу, которая, даже перекинутая на плечо, спускалась ниже талии. Точно за тридцать, но не старше сорока. Черты лица и цвет кожи… Этакий загорелый Чингачгук - кирпично-красный, с крупным орлиным носом, полными, откровенно порочными губами и упрямым подбородком. Широкие густые брови придавали лицу суровости, но стоило взглянуть в его темно-серые глаза с золотистыми прожилками и вертикальными зрачками, как у меня в голове промчались совершенно иные ассоциации.