— Ещё городского нашёл. Жрать? — что за спешка, нельзя что ли подождать пару часов пока у меня дар не откатится? Красный посмотрел на меня задумчиво блеснув очками противогаза и покачал головой.
— Будем ждать. Потом жрать! — вот молодчага. Реальный пацан. Подождите ещё немного, и я вам устрою небо в алмазах. «Мой» кивнул, соглашаясь с начальником и подал знак сопровождающим меня бойцам. Я получил ожидаемый удар в спину прикладом и полетел вперёд чертыхаясь. Далеко идти мне не пришлось, двое с дубинками распахнули двери здания и затолкали меня внутрь. Пройдя по первому и единственному этажу, они заставили меня спрыгнуть в люк. После чего крышка надо мной захлопнулась, и я оказался в кромешной темноте. Под ногами были какие-то тряпки. Я прислушался, в углу кто-то зашевелился.
— Кто здесь? — тихо спросил я.
— Человек, если вы про это, — отозвался из угла мужской скрипучий голос.
— Привет, человек! Меня Лесником кличут, — я осторожно направился к тому месту откуда исходил голос.
— Кац, — каркнули из-за угла.
— Что Кац? — я подобрался поближе.
— Зовут меня Изя Кац. Решили, что фамилия сойдёт за кличку. Я вот тоже не понимаю еврейские фамилии. Бывают такие комбинации звуков, что их можно издать только когда порежешься при бритье или ударишься мизинцем о плинтус, — раздалось недовольное бурчание из-под кучи тряпья. — Учёный ядерщик.
— Лесник, контрразведчик. Второй Белорусский фронт, — представился я.
— Всё воюете?
— Когда как. Сейчас вот попался. Судя по их диалогу меня решили пока не жрать.
— Даже не надейтесь, молодой человек. Их «пока» это максимум сутки. Сегодня утром они забрали Матвея, а позавчера ему тоже сказали «пока». Так что мы с вами завтра скрасим их рацион, — печально заключил Кац. — Как знал не хотел идти.
— Куда?
— В этот рейд. Пойдём Кац, говорили они, от трясучки избавишься. Пока что избавились только от них. Да-с, молодой человек. Нас было восемнадцать, семнадцатого атомиты забрали утром. Вас сейчас вели по улице, ничего такого не видели?
— Какого такого?
— Ну там обглоданные кости к примеру?
— Нет. Ничего такого. Люди странные правда. Все замотанные, лиц не видно.
— Съели уже значит, — уныло продолжил Кац. — Это не люди. Атомиты. Вы разве не в курсе?
— Не слышал про таких.
— Так вы свежак? У меня для вас плохие новости, молодой человек. Мы с вами покойники. М-да.
— Это ещё почему?
— Атомиты некогда были людьми, но переселившись в этот кластер под воздействием радиации окончательно потеряли рассудок. Не все, но многие. Они у нас нечто среднее между заражёнными и нами, — заунывно рассказывал учёный.
— Раз они не муры и не заражённые, зачем они тогда держат нас в плену?
— Они нами питаются. Вот так вот молодой человек, питаются.
— Что такое радиация? Объясните раз уж вы физик-ядерщик.
— Если не вдаваться в подробности, то радиация это жёсткое излучение элементарных частиц или атомных ядер. При длительном воздействии на человека в итоге убивает его. Всё зависит от полученной дозы. В условиях Улья критерии изменились, но результат на лице, — Кац нервно захихикал. — Они все замотанные, потому что у них на лице не проходящие язвы. Противогазами, шлемами и просто тряпками они пытаются хоть как-то защититься. Но всё это бесполезно, потому как от радиации можно укрыться только за толстым слоем свинца. А вы, позвольте с какой планеты к нам прибыли, раз я вам вынужден объяснять столь очевидные вещи?
— Я из января 1945 года прибыл. Всё забываю сказать.
— А, ну теперь то понятно. В августе сорок пятого американцы скинут на Японию первую атомную бомбу в мире. И вот тогда мир узнает о разрушительной мощи атома. Сто сорок тысяч как не бывало. И ещё столько же от лучевой болезни за три недели.
— Лучевая болезнь это то, что происходит у атомитов? — догадался я.
— А вы быстро схватываете, похвально.
— Я такой, — кивнул я, но боюсь он не увидел в темноте.