Напоследок братья выдали Тиму мешочек с конфетами, потрепали по волосам, улыбаясь и заглядывая в душу своими разноцветными перламутровыми пуговичками, а потом подтолкнули его обратно к зрительским местам. Дэмиан помог ему перебраться через ограждение и похлопал в ладоши. Аплодисменты утонули в гудке, означающем начало антракта. Включился свет, и Тим сощурился с непривычки.
Тим облизнул губы — от волнения у него пересохло во рту. А потом, пытаясь сесть поудобнее и чуть не выронив мешочек со сладостями, он вспомнил о неожиданном подарке. Он потянул за шнурок, открывая мешочек, сунул в него руку и вытащил горсть конфет в прозрачных фантиках.
— Будешь? — Он дождался, пока Дэмиан сложит руки лодочкой, и высыпал всю горсть. — Угощайся.
Он придирчиво выбрал конфету себе, пока Дэмиан хрустел обёртками и карамельками, пропихивая их в неплотно сшитый уголок губ, осторожно развернул фантик. Кажется, вишнёвый, с какой-то тёмной начинкой. Тим раскусил леденец пополам и едва не застонал от удовольствия: конфеты оказались невыразимо вкусными. Пытаясь собрать остатки карамели с зубов, Тим присмотрелся ко второй половинке и неуверенно повертел её в руках. Кажется, у тёмной начинки были лапки. Но ему ведь могло и показаться? Немного подумав, он порылся в пакете, нашёл леденец посветлее и действительно рассмотрел там божью коровку. А в другом ― пчелу. Кузнечика. Саранчу. И множество других насекомых.
Тим поёжился. Живые насекомые вызывали у него неприязнь даже большую, чем собаки. Откровенно говоря, он их побаивался. Его в принципе пугало всё, у чего было больше четырёх конечностей, а уж хоботки, жалы, жвала и такое прочее… Он не до конца понимал причин, но его всегда передёргивало, если в углу комнаты обнаруживалась паутина с пауком, или какие-нибудь жуки, или мушки, или…
В общем, конфеты были очень вкусными, но начинка какая-то больно странная.
— Это настоящие жуки? — тихо спросил он у Дэмиана, но тот не успел кивнуть или помотать головой. Свет погас, снова прозвучал гудок, означающий начало второго акта. И Тима снова увлекло выступление акробатов, теперь прыгающих на батуте и взлетающих под купол, но уже без страховок и лент. Они переворачивались в воздухе, хватались за руки и составляли фигуры, будто были не людьми с костями, а наоборот, чем-то очень гибким и ловким.
У Тима снова перехватило дыхание. Он следил за подскакивающими акробатами не отрывая взгляд, и пару раз даже достал из мешочка леденцы, начисто позабыв, что там жуки — слишком уж сложно было заставить себя думать о чём-то, кроме потрясающего воображение шоу.
О жуках он не вспомнил и потом, когда свет снова зажёгся, ослепив его на пару мгновений. Малиновки одобрительно хлопали крыльями и горлили какую-то свою песню. Блистательный Ричард и Неподражаемый Джейсон кланялись, разворачиваясь к разным сторонам арены. Они сияли, широко улыбаясь и блестя пуговицами.
Раздался хлопок, и с потолка рассыпались конфетти. Тим обернулся и увидел, как Дэмиан мотает головой, пытаясь стряхнуть кружочки цветной бумаги. Тим потрепал его по волосам, вручил ему мешочек с конфетами и тихо спросил:
— Пойдём?
Дэмиан покивал. Но вид у него при этом был таким странным, что даже у Тима ёкнуло сердце. Улыбка мальчика, такая искренняя в тот момент, когда только-только зажёгся свет, теперь выглядела очень неровной и будто бы разочарованной. Но он всё-таки взял Тима за рукав и повёл обратно.
Другой Брюс уже ждал их на крыльце особняка. Он погладил Дэмиана по голове, пригладив ему чёлку, и мальчик скрылся за дверью. В тот вечер Тим его больше не увидел.
Они не ужинали и сразу пошли в спальню, где Тим переоделся в мягкую пижаму и задремал под пение плюшевых птичек и шёпот стоящих на полке книжек. Прежде чем провалиться в сон, он успел рассмотреть на фоне звёздного неба и луны тёмный кошачий силуэт, пробежавший по подоконнику. Но ночь эта была уже достаточно странной, а Тим был слишком счастлив, чтобы придать этому большое значение. Он уснул, закутавшись в тяжёлое пуховое одеяло и широко улыбаясь.
***
Проснулся он в своей спальне, в своей накрахмаленной пижаме с вышивкой на кармашке. Внизу, в пустой столовой, уже ждал шпинатовый суп и чай из шиповника. Брюс был на работе, а Альфред хлопотал где-то по дому.
— Мастер Тимоти? — Он улыбнулся, когда Тим, немного запыхавшись, всё же нашёл его в кабинете Брюса. — Что-то случилось?
— Нет. — Тим неловко улыбнулся в ответ. Я просто… Хотел немного прогуляться. К мистеру Грейсону и мистеру Тодду. Вы не против?
— Конечно, я могу вас проводить. На улице пасмурно, вам нужно будет захватить дождевик.
— Хорошо. — Тим кивнул. — Я не буду уходить далеко, когда пойду обратно. Чтобы не заблудиться.
Его немного настораживало, что теперь его просили не гулять, не уезжать в город, не бродить по улице без присмотра. Он всю свою жизнь был один, но как-то ухитрялся позаботиться о себе. Ему искренне хотелось, чтобы окружающие люди, люди, которых он считал семьёй, замечали его и понимали, каков он сам по себе. Умели ему доверять.
Уэйн с дворецким этого пока не умели. Они не хранили его секретов, вместо этого отправляя Тима к врачу, который пытался вскрыть его мысли и душу и разложить всё по полочкам. Тим злился, то ли на доктора, который лез не в своё дело, то ли на Брюса, который усыновил его и тотчас спрятался за каким-то незнакомым человеком.
Тим нашёл в шкафу жёлтый плащ, завернулся в него и побрёл по улице. Альфред шёл рядом, но не проронил ни слова, будто позволяя мальчику самому начать разговор. Ничего дельного Тиму голову не приходило. На самом деле дождь только-только закончился, но попасть под новый тоже не хотелось. Тим сунул руки в карманы и свернул к дому Ричарда и Джейсона, чудесных акробатов, вчера скинувших у него на глазах свою старую кожу.
Дойдя до ворот, он постоял с минуту, не решаясь ступить на дорожку, ведущую к крыльцу. Он даже не знал, что именно хочет увидеть. Может, он смог бы определиться с этим позже? Когда увидит их? Или услышит их историю? Или ещё что?
Альфред подтолкнул его, но сам дальше не пошёл. Он просто стоял и ждал, пока Тим поднимется по крыльцу и его впустят.
Тим же увяз в крутящихся в голове вопросах, ответов на которые пока не знал. Но с этими мыслями, с этим желанием понять, чего же он сам ждёт, Тим пересёк их лужайку, поднялся по ступенькам и постучал. Не отвечали ему целую вечность, и только после за дверью послышались чьи-то шаркающие шаги и постукивание трости.
Ему открыл высокий сгорбленный старик, совершенно седой и в толстых очках. За стеклами голубые глаза казались ещё больше, но почему-то это не выглядело нелепым, скорее наоборот. Старик будто становился… интереснее? Пожалуй.
— Добрый день. — Старик улыбнулся и сощурился. — Ты продаёшь печенье?
— Печенье продают девочки скауты. И они обычно, ну… помладше. — Тим покусал губы, вздохнул и произнёс: — Я теперь живу у мистера Уэйна. Он мой опекун. Меня зовут Тимоти. Может, вы меня помните…
Тим судорожно вдохнул и потёр затылок. На самом деле он очень редко говорил так долго, и сейчас у него вот-вот должен был закончиться если не словарный запас, то воздух.
— Я помню тебя, но ты тогда был помладше. — Он обернулся: — Сойка, к нам в гости пришёл соседский мальчик! Помнишь малыша Тимоти? — Он втащил Тима в дом за плечо, захлопнул дверь и, подталкивая в спину, повёл в гостиную.