Мне вдруг стало ее ужасно жалко. Каково ей быть меж двух огней? И как теперь налаживать отношения с Радимом? Он вон какой.
Добронега тяжело встала со своего места и подошла к Злате. Злата сперва отвернулась от свекрови, а потом, стоило той чуть тронуть ее за плечо, развернулась всем телом и горько разрыдалась, уткнувшись Добронеге в плечо. Мне стало неловко от этой сцены. Добронега что-то шептала, а Злата продолжала горестно рыдать, так, что даже у меня заныло в груди.
Радим, видно, услышав рыдания, отворил дверь и остановился на пороге. Он хмуро смотрел на мать и жену, не делая никаких попыток приблизиться. Ну она же не виновата! Что он в самом деле?! Я вскочила со скамьи и с силой дернула Радима за рукав.
– Не стой! – прошипела я, хотя еще пять минут назад боялась попасться хмурому воеводе на глаза.
Он покосился на меня, и в его взгляде появилась вина. Нахмурившись еще сильнее, Радим шагнул к своим женщинам.
– Ну ладно. Хватит уже, – неловко пробормотал он, потрепав Злату по плечу.
Та тут же высвободилась из объятий Добронеги и уткнулась в грудь Радиму. Я ожидала, что Злата снова расплачется, но она что-то пробормотала, вызвав усмешку у мужа, а потом, быстро выскользнув из его объятий, отошла на шаг и обвиняюще спросила:
– Как же так с Олегом вышло? Побратим же.
Радим, который до этого успел чуть просветлеть лицом, снова помрачнел:
– Разорвал он побратимство.
– Как? – ахнула Злата. – Когда? Что ж ты позволил?!
– Верно, мешало оно ему, – припечатал Радим, и у меня аж дыхание перехватило.
– Мешало?! – возмутилась я из своего угла. – Да как же ты не видел, что он по живому резал, когда побратимство рвал?
Радим резко обернулся ко мне и прищурился:
– А ты откуда знаешь?
Я вовремя себе напомнила, что Всемиле Радим ничего не сделает – мне не страшно.
– Я во дворе была, – тихо ответила я.
Скрывать смысла не было. Меня видел Улеб, который легко может рассказать Радиму об этом сам.
– Я же велел в дом идти!
– Я не успела.
– В следующий раз успей! – сурово закончил воевода, и я кивнула, впрочем, не могла не добавить:
– Переживал он.
– Коль переживал бы, не рвал бы побратимство, – отрезал Радим, и я поняла, что в этом вопросе нам понимания не найти.
– А где же он теперь? – едва слышно спросила Злата.
– Теперь не нашего ума дело, – откликнулся Радим.
– Но может, ему помощь нужна? – жалобно прошептала я, игнорируя предупреждающий взгляд Добронеги.
– Вот пусть теперь сам ее и ищет.
– Но так же нельзя! – вновь попыталась я.
– Не лезь куда не просят! – повысил голос брат Всемилы, и я невольно отступила назад. – Ужинать давайте.
Мне ничего не оставалось, как сесть за стол вместе с притихшими женщинами.
Добронега то и дело на меня посматривала, а я пыталась впихнуть в себя томленные в горшке овощи, которые Злата приготовила в наше отсутствие. Вероятно, они были вкусными. Но лично я все никак не могла избавиться от горечи во рту, поэтому вкуса почти не чувствовала.
Ужин проходил в молчании. Я думала о том, что теперь у меня не осталось ни одной ниточки, которая бы связывала меня с Альгидрасом. Больше Радим не приставит его в качестве охранника, Злата тоже теперь вряд ли будет источником информации. Оставалась Добронега, но я хорошо помнила сказанное ею накануне. Она здесь не помощница. Что же делать? Как быть? Еще я думала о Миролюбе. Остался ли он ночевать в Свири или же уехал в Красно Дворище? Я очень надеялась, что после тяжелого дня он все же остался в городе, а значит, возможно, у меня появится шанс узнать новости. Ко всему прочему, я за него тревожилась. Миролюб сегодня убил человека, который служил в его дружине не один год и которого, судя по тому, что я успела услышать в толпе, он выделял. Как бы ни были суровы эти воины, я не верила, что переживания им чужды.
– А Миролюб уехал? – наконец устав от предположений, спросила я напрямую.
Радим нахмурился и сделал вид, что не услышал моего вопроса. Злата пожала плечами, Добронега же подала голос:
– Князь приказывал ему уехать после боя. Но вон как вышло. Так что, может, и остался.
– Как вышло? – заволновалась Златка. – Ранен он? Миролюбушка ранен?
Жена Радима даже вскочила с лавки, лихорадочно стиснув ложку, с которой на беленую скатерть падали крупные капли. Однако Злата этого даже не замечала.
– Цел он, цел. Не бойся. Ни царапины нет, – проговорил Радим и дернул жену за рукав, заставляя опуститься на место.
– А что тогда? – не успокаивалась Злата, впрочем, повинуясь руке Радима, все же присела.
– После расскажу, – отрезал воевода, и все снова замолчали.
Злата вовсе перестала есть, лишь водила ложкой в остывающем рагу, однако Радим делал вид, что ничего не замечает. А может, и вправду не замечал. Кто их поймет, воинов этих? Добронега ободряюще посматривала на сноху, однако сыну не перечила. Мне тоже не оставалось ничего, кроме как молча впихивать в себя безвкусную еду, считая ложки, чтобы хоть чем-то занять мысли.
А вечером пришел Миролюб.
Мы с Добронегой как раз собрались уходить, и Злата с Радимом вышли нас проводить. Радим объявил, что отведет нас домой. Добронега ничего на это не сказала, но, как мне показалось, удивилась. Я же вспомнила слова Альгидраса о том, что мне нельзя никуда ходить без охраны, и тоже не стала перечить. Впрочем, Радим бы и не послушал. Слишком взвинчен он был сегодня. Про Альгидраса за весь вечер не было сказано ни слова, как и про Миролюба. Мне показалось, что на него воевода тоже зол. Переносит вину со Златана на того, кому воин служил?
Миролюб вошел в незапертую калитку без стука, как вошел бы к себе домой. Собаки у калитки не было. Впрочем, думаю, она бы его не остановила. Все же княжич был этому дому не чужой. Злата тут же бросилась к брату и повисла у него на шее. Я не слышала, что Миролюб говорил, гладя сестру по волосам, но Злата разрыдалась так же горестно, как рыдала сегодня в объятиях Добронеги. Миролюба это заметно расстроило. Он что-то безостановочно шептал, прижимая Злату к себе, и я вновь отметила, что брат и сестра очень близки. Интересно, а какие у него отношения с другими сестрами? И есть ли у Любима внуки? Может быть, Златины сестры более успешны в этом вопросе? Я покосилась на Радима. Он наблюдал за сценой молча, но я достаточно хорошо успела его изучить. Сейчас он был явно недоволен. Наконец Злата перестала цепляться за плечи брата и, обняв его за пояс, потянула к нам.
Миролюб переоделся и, вероятно, вымылся, потому что волосы липли к его лицу мокрыми прядями и забавно курчавились, что совсем не вязалось с образом сурового воина. В другой раз это вызвало бы у меня улыбку, но сегодня было не до веселья. Миролюб приблизился к нам, почтительно поклонился Добронеге, чуть скованно кивнул Радиму и произнес:
– Простите за отца. И за то, что так все обернулось.
Добронега зябко поежилась, кутаясь в шаль, и ответила:
– Ты не в ответе за дела князя, Миролюб.
– В ответе, Добронега. Я – его сын, и моим именем сегодняшний суд вершился.
– Отойдем, – негромко произнес Радим и первым направился в сторону дровяницы.
Я посмотрела на его напряженную спину и перевела взгляд на Миролюба. Тот тоже несколько секунд смотрел на воеводу Свири, потом осторожно снял с себя руку Златы и двинулся за Радимом. Мы со Златой переглянулись и решили не уходить. Добронега, стоявшая у забора и делавшая вид, что изучает куст смородины, тоже осталась на месте.
– Что на Златана нашло? – хмуро спросил Радим.
Миролюб склонил голову к одному плечу, потом к другому, разминая шею.
– Кабы я знал. Пил он две седмицы. А отчего, я так и не успел узнать. И видишь, как сегодня неладно вышло. Виню себя. Рука эта проклятая…
Я быстро оглянулась на говоривших, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Миролюб с досадой кивает на покалеченную руку. Радим посмотрел на руку Миролюба, потом поднял взгляд к лицу княжича.