г.Киев, 23.XI, 53 г.
Линусь!
Последние два дня провели в районе, в замечательном колхозе побывали. А какие люди, Линусь! Без лишних фраз, без трескотни работают так, что рот раскрываешь от удивления. Знаешь, что значит надоить за год по 7 000 л молока от каждой коровы? В колхозе три года назад еще ничего не было, а теперь в каждом доме – водопровод. Председатель приглашал нас приехать через 3 года, посмотреть, какой у них коммунизм будет. А ведь у них уже сейчас все нормы сентябрьского решения выполнены. И это не самый лучший колхоз в районе.
Побывали и в самом первом МТС –им. Шевченко., это о ней в «Вопросах Ленинизма» сказано. Между прочим, были в агрохимлаборатории. Ты знаешь, я ведь недолюбливал химию. А теперь все эти пробирки, колбочки показались мне необычайно милыми, родными. А почему бы это?!
Сегодня уже полдня провели в Киеве. Какой замечательный Крещатик! Есть несколько очень хороших памятников (Богдану Хмельницкому, генералу Вучетичу и меркурьевский – Ленину.
26-ого несколько часов будем, вероятно в Москве. Как хорошо вновь услышать твой голос!
Женя.
27. XI. 53 г.
Вот уже пять минут не могу начать письмо: нет подходящих слов, в душе тепло-тепло, а на бумаге получается или холодно, или избито. Нужно, наверное, просто сказать: «Люблю!» – это, пожалуй, самое выразительное. Я начинаю понимать, почему люди пишут стихи. Линусь, счастье мое, я так люблю тебя, как никогда еще не любил. Ты скажешь, что так всегда все говорят. Но я знаю, что это не стандартное самовнушение, свойственное всем влюбленным мира. В первый раз я люблю не тело, ничего не соображая, не видя кого и за что, а как-то сумасшедше, но в то же время трезво, зная, что мы еще будем спорить и не по пустякам, зная, за что будем ругаться, ни на что не закрывая глаз, и в то же время люблю бурно, страстно, вот именно – сумасшедше.
Ты знаешь, за последние годы мне часто попадались девушки красивые, умные, хорошие, активные, часто даже соединяющие в себе большинство этих качеств, но в каждой из них чего-то не хватало, они мне нравились в общем, но ни с одной из них я ни за что не мог бы связать свою жизнь. И вот иногда даже возникало сомнение: найду ли я когда-нибудь такую, а еще больше любопытство: какая же она все-таки будет. И вдруг все оказалось очень просто. Оказалось, что я ее давно знаю, что это ты, моя родная. Я как-то впервые ясно отчетливо представляю, какое место займет моя жена в моей жизни, от самого большого до самого маленького.
Это я так буду, наверное, до утра. В Ленинград приехали благополучно. Здесь слякоть, как в Москве. Возили показывать город, я не буду рассказывать, потому как ты сама его знаешь, причем по-настоящему, а не со слов экскурсоводов. Проезжали улицу Зодчего Росси (Не знаю, была ли она в первоначальном плане осмотра, но раз гости просят…) Она действительно очень интересна, причем именно тем, что ее составляют всего два задних фасада театров и в то же время она дает замечательный ансамбль с площадями Островского и Ломоносова. Пополнились мои архитектурные познания: видел аллею Героев в Московском Парке Победы. Почему-то в последнее время мне сплошь попадаются вещи, как-либо связанные с тобой. А может зависимость наоборот: у меня все теперь с тобой связано?
Вечером были в Кировском на «Лебедином». Вообще мне не понравилось. Танцевали Моисеева и Макаров (он никуда не годится, хотя и лауреат, а она что-то вроде Стручковой). Но хуже всего постановка. Ее «отредактировал» Сергеев и смазал весь третий акт. Ввел каких-то черных лебедей, вместо принца у него с Ротбартом борется кордебалет, а в общем – чепуха. Совершенно изумительным был танец маленьких лебедей, таким четким я его еще нигде не видел. Но, конечно, все искупала музыка, какая она чудесная! А потом, мне сейчас страшно нравится все, где любовь побеждает все препятствия. К чему бы это?
Как хорошо, что со мной твоя фотография. Если бы ты знала, что она для меня значит, ты бы, ни минуты не раздумывая, отдала ее мне. Я и так с тобой разговаривал каждый вечер, а теперь это еще живее. Вот и теперь она лежит передо мной, и я не пишу тебе, а говорю с тобой, только ты не отвечаешь. Но это бывает и тогда, когда мы действительно вместе.
До свидания, мое счастье, твой Женя.
29.XI.53г.
Линусь, родная, сейчас очень поздно, завтра рано вставать, но я должен сказать тебе все сейчас, не откладывая до встречи.
Из всего, что я сказал в последнем письме, ясно вытекает, что ты должна быть моя. Ты говорила, что это невозможно. Есть две возможности: первая: ждать, когда я когда-нибудь, наконец, приеду (или совсем, или учиться). Это, вероятно, по меньшей мере три года, а то и больше. Страшен не срок, а неопределенность.