Могу тебя успокоить: все, что пишет Сенкевич – чепуха. Я сам убедился. Недавно я приходил еще в ужас, видя свою копию в образе Рудина. Но потом я убедился и, кажется, твердо, что разум и самоанализ могут убить только слабое чувство, сильное же не подчиняется никаким доводам рассудка.
Могу сам себя поздравить: сегодня прослушал по радио репортаж Синявского с финального матча. Молодец «Спартак»! Даже я не надеялся, что после 6:2 последует 0:2!
Крепко целую
Твой Женя
16.X.47
Линуська, милая, прежде всего извини за столько долгое молчание.
Уже месяц лежит у меня твое письмо, а я никак не соберусь ответить: отчасти дико некогда, отчасти – для того, чтобы писать, особенно тебе, нужно особое настроение, а его-то и нет.
По порядку: с 18.VIII по 8.IX здесь была группа советских артистов (Барсова, Лепешинская, Мержанов, Лиза Гинельс, Лисициан и др.). Меня прикрепили к ним, и три недели я не каждый день приходил домой ночевать. Я переводил, конферировал, критиковал, давал советы, ездил с ними по всей стране – короче говоря, жизнь кипела. Они уехали 6-ого, я всю эту неделю не ходил в школу, и мне пришлось нагонять.
Кроме того у меня накопилось большое количество моей текущей работы – экономических и литературных переводов. Если еще к этому прибавить занятия английским, спортом, в Консерватории (на концертах) и то, что мама уже почти 3 месяца лежит в больнице, то ты поймешь, что я сплю в сутки 4 ½ – 6 ½ часов.
Это то, что касается занятости. Кроме этого, мною вдруг овладела какая-то усталость по отношению к людям. Я очень много времени проводил в обществе и мне надоело концентрироваться, быть внимательны, развлекать. Я взял и ликвидировал все знакомства и дружбы, кроме двух мальчиков. Ты не представляешь, как я блаженствую. Я хожу на все концерты (больше я почти никуда не хожу) один. Это просто опьянительно.
Я в первый раз понял, как можно упиваться одиночеством. Правда, сейчас этот период проходит, и я начинаю появляться в обществах, но только в больших и стараюсь ни с кем не быть вдвоем. Ну вот, все о себе.
Линуська, отвечай скорее, я с нетерпением буду ждать твое письмо. Не забудь написать, что за «и грустный и веселый финал» был у тебя в Ленинграде. Мне очень интересно.
Привет всем знакомым
Крепко целую
Женя
P.S. Мой новый адрес: П.п. 52897- «эл»
3.I.1948
Линка, моя любимая!
В чем дело, почему ты не пишешь? Вот уже двадцать дней, как я отправил тебе письмо. Я уже боюсь дома задавать вопрос, нет-ли письма. Я не могу понять, почему ты не пишешь. Я боюсь даже думать об этом, потому что начинаю придумывать разные глупости. Но это только иногда, когда я очень изматываюсь. Я не могу верить ни во что плохое. Линуська, пойми, я всегда считал (в последние два года), что мои чувства совершенно одеревенели, да так оно и было: ничто не отражалось на моем настроении, на моей работе; но если что-нибудь случится с тобой, или переменится в твоем отношении ко мне, я просто не представляю, что со мной будет. Ты для меня все. Ты всегда со мной. Если я хоть на минуту отвлекаюсь от своей работы, я всегда ловлю себя на мысли о тебе. В ночь на новый год я предложил, чтобы каждый выпил за своей самое сокровенное желание, и, конечно, пил за нашу встречу. Недавно слышал «Элегию» (Массне) и сразу вспомнил, как где-то около пл.Пушкина оказалось, что это наша общая любимая вещь. И так все время. Сейчас каникулы, и я вовсю готовлю к печати сборник Симонова. Когда я перевожу, мне кажется, что каждая строчка написана для тебя.
Ну, ладно, кончаю, это ведь, собственно говоря, внеочередное письмо, и потом еще очень много работы: нужно за четыре дня проработать две главы «Капитала», а то каникулы кончаются, а нам перед сессией не дали ни одного свободного дня.
12.03.48
Линкин, милая!
Ты себе не представляешь, что я испытал, получив твое же письмо и что я переживал, пока его не было. Впрочем, ты уже, наверное, получила мое письмо от 7.03, так что ты должна знать какую жестокую казнь ты мне придумала, не посылая столько времени ответа. Подумав о том, что мои подобные молчания причиняют тебе хотя бы одну десятую тех страданий, которые причинило мне твое молчание, я решил никогда больше не задерживать ответов тебе.
Вот и сейчас, хочется неимоверно спать, весь день я «ишачил», впереди убийственная неделя, но я мужественно пишу. Линуська, мне иногда кажется, что если бы ты была со мной, то я согласился бы на любые испытания, лишения, я был бы готов еще десять лет никого не видеть из своих друзей и знакомых, … если бы ты была со мной! Стоит твоему письму – маленькой частице тебя – запоздать всего на один день, как мне начинает чего-то ужасно не хватать. Ну, ладно, хватит плакать. Когда-нибудь я приеду, и первая моя дорога будет к тебе.