нард, четки, шашки и многое другое. Ума не приложу, как этот хлеб переваривали наши
желудки…
Раз в месяц можно было получить продуктовую передачу от родственников, вес которой
тогда не должен был превышать 8 килограммов. Раз в два месяца можно было получить
вещевую передачу.
9. Камера и ее обитатели
Пишу эти строки, а на улице стоит страшная жара. Невольно мысли возвращаются туда,
где эта жара всегда на 5-7 градусов выше — в тюремные камеры. Дышать нечем, спички
не загораются то ли от отсутствия кислорода, то ли от перенасыщения этого замкнутого
пространства влагой человеческих испарений и сигаретным дымом, неподвижно висящим
посреди камеры синим облаком. Пот струйками непрерывно стекал по телу, все
постельное белье мокрое и вонючее. Даже долгожданная ночь не приносила избавления от
жуткой жары и духоты. Комаров я ни разу не видел, а редко залетающая в камеру муха
через некоторое время замертво падала на пол… Иногда удавалось уговорить дежурного
по этажу на некоторое время открыть «кормушку» и впустить в камеру хоть немного
прохладного воздуха из коридора.
В летние месяцы в тюрьме от жары умирают по 2-3 человека в день, в основном
сердечники и гипертоники, а риск заболеть туберкулезом увеличивается во много раз. Как
бы ни было холодно в камерах зимой, всегда можно завернуться в какое-то барахло и
согреться. Летом же там хоть шкуру с себя снимай…
Вопреки моим опасениям, приняли меня нормально. Пока ничего из того, о чем мне
приходилось слышать на свободе — поножовщина, разборки, «опускания» и тому
подобного не происходило. Да, преступники, да, у каждого тяжелая статья от убийства и
изнасилования до хищения в особо крупных размерах. Ну и что? Во-первых, деваться
некуда, нужно находить общий язык с ними со всеми. Во-вторых, ты и сам вроде как
полноправный член стаи, тоже здесь не просто так. А посему, какие могут быть
проблемы? Могут, но о них чуть позже. Самым главным было то, что я убедил себя в
необходимости сосуществовать на этих восьми квадратных метрах с людьми, которых в
любой другой ситуации я обходил бы десятой дорогой, научиться говорить на их языке,
постараться сделать так, чтобы меня уважали. В конце концов я был уверен, что это не на
долго и меня скоро освободят, а все происходящее со мной — большая ошибка, и там,
наверху, скоро во всем разберутся. Нужно просто какое-то время подождать. Вы даже не
представляете себе, с каким тупым упорством человек в этой ситуации хватается за
каждую соломинку и как страдает, когда выясняется, что это очередной блеф…
Меня окружали в принципе нормальные люди, и, если абстрагироваться от того, что на
каждом из них висело серьезное нарушение закона, с ними вполне можно было ладить.
Старший в камере («хате») был Вовчик — сел за квартирную кражу еще на «малолетку» (в
колонию для малолетних преступников), потом «поднялся на взросляк» (когда
исполнилось 18 лет, его перевели в колонию общего режима). Вышел, снова что-то где-то
украл, и теперь ему дадут строгий режим. Молодой, 23 года. Естественно, по тюремной
жизни плавает, как рыба. Остальные, как и я, по первому разу. Один, Юра, — групповое
изнасилование; второй, Коля, — хищение госимущества; третий, Саша, — разбойное
нападение; четвертый, тоже Юра, — квартирная кража. Самый опытный — Вовчик,
который все всем растолковывал, хотя его безграмотность была потрясающей. Правда,
довольно скоро я понял, что это не предел. Спал он, само собой, на нижней наре.
Я уселся на его нару, предварительно спросив разрешения, и меня начали осторожно
«щупать» — кто я, что из себя представляю, где работал, семья, дети, за что сюда попал.
Попутно меня угостили куревом (здесь, как и в ИВС, запрещены были сигареты с
фильтром), предложили «чифирнуть». От второго я отказался, и, с удовольствием
затягиваясь после недельного воздержания, стал отвечать на вопросы. Рассказывать можно
все, но очень аккуратно, без особых подробностей, особенно по своему делу. Да и о своей
жизни на свободе особо трепаться не рекомендуется. Работал, звезд с неба не хватал, так, середнячком жил. Если кому-то вздумается рассказать сказку о своей крутизне, это может
быть довольно легко проверено: несмотря на строгую изоляцию, между камерами и даже
корпусами все равно налажена связь. Узнают, что наврал с три короба — можно попасть в
большие неприятности. Поэтому главное — быть самим собой, таким, какой ты есть, ни