– А причем тут его адвокат?
– Уж не думаете ли вы, что он сам будет беседовать со мной? Завтра же я направлю ему официальное письмо. Это процесс длительный и требует больших затрат. Так что вам повезло, что вашим делом занялся Art Alliance.
Намек я понял, и на следующую встречу принес ей в подарок две акварели. Она была в восторге. Все случилось так, как она и предсказала. Питман ее переадресовал к своему адвокату. Тот довольно вяло включился в работу, поскольку он сообщил ей, что тоже hаrd working. Когда же вопрос, казалось бы, был почти решен, он забил новый гвоздь. Адвокат сообщил, что мистер Питман окантовал мои работы в дорогостоящие рамы, и теперь следует оценить стоимость работ и стоимость рам, без чего нельзя закончить дело.
– Но я же не просил его окантовывать мои работы!
– Он говорит, что мистер Питман договорился с вами о том, что выставит ваши картины в галерее, а у него все картины окантованы, и он не может делать исключений.
– Так пусть заберет свои рамы назад.
– Он пишет, что у него нет картин такого формата, и эти рамы ему не нужны.
Наше единоборство продолжалось больше года. Наконец наступил долгожданный день, когда нам позвонила наш адвокат и сказала, что нужно приехать подписать некоторые бумаги, и она передаст дело в суд. Когда мы увидели наше дело, мы были приятно удивлены. Это были два огромных тома, состоящих исключительно из переписки сторон.
На следующий день наша смуглая адвокатесса позвонила нам и сообщила, что поставила в известность мистера Питмана, что дело окончено и передается в суд. Через два часа она опять позвонила и сказала, что мои хорошо упакованные картины доставили к ней в офис. Одной картины не хватало, мистер Питман взял ее в счет изготовленных рам. Кроме того, не было эскизов площади Independence Squаre, так как их не было в списке взятых у меня работ. Начинать из-за этого процесс не имело смысла. Так бесславно окончилась наша эпопея творческого содружества с моим первым репрезента-тивом. Пришлось отложить в долгий ящик надежду стать «богатым и знаменитым», как неоднократно обещал мне этот молодой человек. Я уже не говорю о приятных встречах с сенаторами и мэром города. Вообще, встречи с сильными мира сего редко приносят удовлетворение. Я вспоминаю историю, рассказанную мне Дабагяном в начале моей деятельности.
ЦАРСТВО ПАНЬКО
Иван Лазаревич Дабагян, в то время главный архитектор Киевской области, был одним из лучших областных архитекторов. Он блестяще знал область, был человеком эрудированным и очень общительным. Когда я однажды пожаловался ему, что система утверждения и согласований проектов весьма сложная, он рассказал мне такую историю.
После войны, когда начали восстановление крупных разрушенных объектов, реконструкцию Днепрогеса поручили группе специалистов под руководством известного архитектора – председателя Союза архитекторов СССР Георгия Михайловича Орлова. Проект был окончен, Георгий Михайлович собственноручно решил согласовать его с высоким начальством и прибыл в Киев. Его поселили в шикарном гостиничном номере и просили обождать, так как начальство очень занято. Это было время, когда начальство демонстрировало, что оно работает ночи напролет. Свет в ЦК КПУ, так же, как и в Кремле, горел по ночам. Что происходило за этими освещенными окнами, никто точно не знал, но стойко сохранялась легенда, что партийное руководство не дремлет.
Прошла неделя, потом вторая. На телефонные звонки инструктор ЦК отвечал, что еще нужно подождать. И вот через две недели, в два часа ночи, в гостиничном номере раздался звонок. Это звонил инструктор ЦК.
– У вас все материалы готовы?
– Да, – ответил сонный перепуганный архитектор.
– Через двадцать минут мы будем у вас, ждите в номере и готовьте подрамники.
Через полчаса появились строгие сопровождающие и доставили его на машине в ЦК в актовый зал. Георгий Михайлович стал ждать, вспоминая цифры для доклада и глядя с нетерпением на дверь, противоположную входу. Каждый архитектор знает, что все здания, где есть начальство, начиная с секретарей райкомов и кончая самым высоким, имеет одну анфиладную схему: актовый зал, приемная, кабинет начальника и его же комната отдыха. В зависимости от ранга меняются только размеры помещений.
В свое время отец проектировал здание ЦК ВКП(б) в Харькове. На стройку прибыл сам Косиор. Его кабинет показывал ему прораб. И когда они подошли к дверям, ведущим из кабинета в комнату отдыха, прораб услужливо сказал: «А на этих дверях мы сделали специальную ручку и поставили ее немного ниже, чем другие» (Косиор был маленького роста). На следующий день прораб был уволен.