– Как вас зовут?
– Тася.
– А как фамилия?
– Зовите меня просто Тасей.
– Ну а что вы умеете, Тася?
– А я умею по-хранцюзьки.
Сергею Константиновичу это польстило. Такой образованный курьер в приемной. Впоследствии оказалось, что все знания Таси во французском ограничивались словом «пардон», и то она точно не знала его значения. С утра в приемной начинался скандал, и мы слушали рулады ее звонкого голоса.
– Тася, что же ты сделала. Ты же замочила все реестры. Теперь ничего не видно – ни подписей, ни дат.
– А я эти реестры пе-пе-пе-перепепишу (она сильно заикалась).
– Да нельзя реестры переписывать.
– А я все-равно пе-пе-пе-перепе-пе-пе, перепе-пе-пе…
– Да перестань ты спорить.
– Пе-пе-пе-перепе….
Однажды в перерыв она зашла в нашу комнату и прошла на балкон. Такое бывало со многими. Поскольку у нас был балкон, многие просились к нам покурить на свежем воздухе. Но не успели мы оглянуться, как она перелезла через перила и пошла по карнизу под аккомпанемент все того же «пе-пе-пе-перепе..» Снимала ее пожарная машина, вызванная нами. Она ничуть не смутилась и сказала, что была неправа, и что больше так гулять не будет.
Обстановка становилась непредсказуемой. Уволить Тасю было невозможно.
Кончилось это все довольно трагически. Лидия Григорьевна – секретарша директора, придумала тонкий ход. В один прекрасный день она подозвала Тасю и сказала ей:
– Ты знаешь, что ты выполняешь очень нужную и важную работу? А зарплату тебе платят мизерную, совсем не соответствующую твоей работе.
– Я знаю, – скромно ответила Тася. – Я об этом все время думаю. Я уже говорила об этом с самим Александровым в кадрах, а он сказал, что я очень хороший работник, что он бы с удовольствием порекомендовал меня другому институту.
– Разве это так делается? Напиши заявление об уходе по собственному желанию, пойди к директору и скажи: «Немедленно повысьте мне зарплату, иначе я уйду», и брось заявление на стол. Он испугается и добавит тебе жалование.
Тася так и сделала. На следующий день появился приказ об ее отчислении. «Ты сама этого хотела», – сказала коварная Лидия Григорьевна, глядя мимо нее. Тася ничего не ответила и выскочила из приемной. Через час прибежали девочки и сказали, что Тася в туалете перерезала себе вену. Правда, как оказалось, не очень сильно, но всем стало страшно. Что тут поднялось: скорая помощь, милиция, с Лидией Григорьевной никто не разговаривал. Когда Тася через неделю вышла из больницы и пришла опять к нам, тихая и почти не заикающаяся, сердобольный Сергей Константинович обзвонил всех, кого мог, и, наконец, пристроил ее в Киевское цветоводство. После этого она приходила к нам пару раз, совершенно счастливая с криками «Нет ху-ху-ху-да без добра» и рассказывала, как она сажает и выращивает цветы. Из приемной, где она беседовала с коварной Лидией Григорьевной, на которую не держала зла, доносилось:
– Я пе-пе-пе-переса-са-са-живаю тюль-тюль-тюль-паны….
У меня началась страдная пора – я взялся за свой поселок с коммунистическим бытом и сразу же, очертя голову, ринулся в скандальные концепции революционных реформаторов 20-х годов. Я отмел нереальные идеи Барща и Владимирова и выдвинул свою версию. Жилье располагалось в четырехэтажных домах с общественным блоком – столовая, кухня, гостиная, зал. Квартиры были двухкомнатными для молодежи и однокомнатными для тех, кто еще оставался холостыми. На западе поселка были круглосуточные детские учреждения, на востоке – школа-интернат, на юге – дом для престарелых, а в средней части – общественный центр. В общем – коммунистический рай. Вперед к светлому прошлому социалистов-утопистов. Проект даже появился в чешском журнале. Автор статьи – Либуша Мацкова приходила ко мне на работу, и я ей с большим энтузиазмом втолковывал свои идеи. Совет прошел весьма благополучно. Только в конце выступила Ирма Бернардовна – наш начальник проектного кабинета и сказала:
– Проект очень хороший, но есть одно «но». Я бы ни за что не согласилась жить в этом поселке. Я считаю, что молодежь должна жить со стариками, а родители воспитывать детей. Очень уж похоже это все на фабрику. Сплошная возрастная технология. Я думаю, что когда автор, которого я очень уважаю, доживет до моего возраста, он согласится со мной.
Я не смог ей ничего ответить. Мудрая Ирма Бернар-довна слыла у нас большим эрудитом. Она знала несколько языков и проектное дело. Она была супругой самого знаменитого в Киеве специалиста по инженерной геологии – Дранникова. По странной причуде судьбы два ведущих киевских специалиста по инженерной геологии носили фамилии Дранников и Дранишников.