Так вдвоем они пролетели две планеты. Нобль оставался в замаскированном корабле и наблюдал за действиями Картиссера. Картиссер возвращался по вечерам, когда мог, и записывал свои впечатления. После двух планет Нобль решил, что достаточно хорошо изучил всю процедуру развития культуры, чтобы начать действо— вать самостоятельно.
Но сейчас наступал второй этап операции — совершенно нелогичный этап, о котором логично мыслящий Нобль много размышлял и все не мог понять — зачем?
Картиссер теперь находился на расстоянии четырехсот световых лет от начальной точки своей работы. От Транакора. Теперь он должен был совершить долгий прыжок обратно на Транакор и начать все заново. Эффект сжатия Лоренца-Фитцджеральда утверждал, что с момента его отлета на той планете прошла тысяча лет. Он возвращался, чтобы выполнить свое обещание — обещание, предписанное в Инструкциях, — что он вернется.
Если верить «Справочнику», подумал Нобль, цель повторного визита состояла в том, чтобы следить, что превосходство Земли поддерживается и воссоздается в глазах туземцев, рассчитывающих на выполнение обещания.
Зачем нужны обещания — это одно, подумал Нобль, но к чему демонстрировать вторично превосходство Земли? Зрелые общества, размышлял Нобль, не могут видеть необходимости в таком детском хвастовстве. В ходе развития они давно уже должны оставить такие примитивные стремления.
Не нужно возвращаться и демонстрировать еще раз свое превосходство. Казалось, здесь было что-то не так, но Картиссер ничего ему не объяснял.
— Это просто тест, — сказал он.
Прозвучал звоночек, и Картиссер кивнул.
— Вот и Транакор, — коротко сказал он и нервно ухмыльнулся Ноблю.
Транакор был маленькой, в среднем похожей на Землю планетой, вращающейся вокруг похожего на Солнце светила, и Картиссер был счастлив от этого совпадения. Он понимал, что его первое задание в Корпусе было бы довольно неудобным, если бы пришлось проводить в организме хирургические изменения.
Направив корабль с двумя людьми к планете, Картиссер позволил себе несколько минут сентиментальных воспоминаний. Он вспомнил о том дне, тринадцать лет назад (целую тысячу лет назад!), когда он направился на Транакор, чтобы выполнить свою первую миссию, и приземлился, полный уверенности.
Теперь он вернулся, но уже не такой уверенный. Кончики его пальцев тревожно дрожали.
Транаки были мирными людьми. Самые рослые из них едва достигали землянину до плеча, а большинство не превышало метра двадцати. Это были гуманоиды, двуногие, с фиолетово-серой кожей, раздутыми, как у тюленей, ноздрями и странными выражениями лиц. Картиссер полюбил их с первого взгляда и всегда давал им предпочтение перед расами, с которыми столкнулся впоследствии.
Посадка прошла хорошо. Картиссер осторожно вышел наружу и осмотрелся, затем поманил Нобля, который быстро сбежал по подиуму. Теплый, сладковатый воздух планеты проник в их легкие. Воздух был лучшим, чем обладал Транакор. Сама земля была грубой и потрескавшейся, на ней росли искривленные деревья с синими листьями, торчащие на бесконечных равнинах, и маленьким обитателям приходилось тяжело работать, чтобы заставить эту землю давать урожай.
Когда Картиссер впервые прилетел сюда, то увидел, как туземцы зарабатывают кровавые мозоли, вспахивая жалкие борозды. Картиссер изменил это. И теперь, когда он осмотрелся, то увидел, что его труд не прошел даром. Длинные, широкие ряды горького на вкус зерна, который был здесь основным продуктом экономики, расстилались насколько мог видеть глаз. А раньше то тут, то там виднелись жалкие клочки фермерских полей.
— Начнем строить хижину? — спросил Нобль. — Я начну носить части сборного домика.
— Нет-нет, не беспокойтесь, Лью, — сказал Картиссер, положив ладонь на руку молодого человека. — Наверное, на этот раз мы будем следить за всем прямо с корабля, без постройки хижины, поскольку я здесь ненадолго.
— Но... — хотел было запротестовать Нобль, но тут же замолчал. Он уже усвоил, что Картиссер всегда знает, что делает.
Картиссер стоял, глядя на блестящие под солнцем ярко-желтые поля. И улыбался. Должно быть, это и есть то самое чувство, которое все стремятся достигнуть, сказал про себя Нобль.
Ну, ничего, скоро они все узнают.
— Собирайте катапульту, Лью. Наверное, лучше всего мне использовать именно ее.