— Почему бы не подождать? Через десять минут начнется спектакль. Тебе это может показаться интересным.
— Но я лучше...
— Подожди, — странным голосом сказал Сми. — Спектакли здесь уникальные. Я... Очень полезно увидеть их.
Гарнир пожал плечами. В любом случае, сна не было ни в одном глазу.
— Отлично. Я останусь.
Столы в передней части бара были раздвинуты, передние окна затемнены так, что снаружи никто не мог заглянуть сюда, и внезапно в стене открылась дверь. В баре наступила тишина.
Из открытой двери ударил луч синего света, сосредоточился на противоположной стене и замер. Затем последовал луч ярко-желтого цвета, перекрестившись с синим. Лучи закрутились, поползли вдоль стены и внезапно погасли...
И появились два лурионианина.
Это были мужчина и женщина, в одних лишь коротких набедренных повязках. Брызнув с потолка, резкий красный свет осветил их тонкие тела с выступающими суставами. Гарднер с интересом смотрел на них.
Луриониане были гуманоидами, внешне почти похожими на людей — двуногие млекопитающие, со смуглой кожей, предохраняющей их от яростного изучения Бетельгейзе. Жировые прокладки были редкостью для луриониан, они были сухощавым народом. Семь многосуставчатых пальцев придавали им странный вид.
Двое в центре бара начали танцевать как раз в тот момент, когда из-за решетки в стене послышались звуки музыкальных труб. Гарднер слегка вздрогнул. У него был утонченный слух, и мучительные четвертьтоновые интервалы и резкие диссонансы сильно били ему по ушам.
Музыка постепенно ускорялась, и словно вдогонку ей ускорились танцоры. Затем инструменты за кулисами издали какой-то сложный аккорд, и танцовщица исполнила неловкий пируэт.
Секунду она вращалась, затем схватилась рукой за свою набедренную повязку. Сверкнул в красном свете нож, и кровавая линия появилась на золотистой груди танцовщицы.
У Гарднера перехватило дыхание.
— Что это за танец? — спросил он.
Сми мягко улыбнулся.
— Развлечения здесь тяготеют к патологии. Если нам повезет, то, возможно, хозяева бара позволят себе устроить нынче вечером убийство. Чего здесь не было уже несколько недель.
Усмехаясь, он сделал еще один глоток.
Гарднер почувствовал, как по спине пробежал холодок. Танец неумолимо продолжался, танцоры двигались в бешеном темпе, их темные тела блестели от пота. У мужчины-танцовщика в руке тоже появился нож, и Гарднер увидел, как мелькнули семь пальцев его руки и между грудями девушки протянулась кровавая полоска. Танцоры разошлись, развернулись в противоположных концах зала и снова пошли друг на друга.
Нож девушки разрезал руку мужчины. Удары были точные, нежные, совсем не мяснические. Гарднер оценил, что ни один из порезов не проникал глубже кожи. Но танцоры явно чувствовали боль, и когда он огляделся, то увидел, как замерли луриониане, с нетерпением ожидая кульминации танца. Начал бить невидимый барабан. Неистово закричала флейта.
Танцоры опять разошлись, стали танцевать вдали друг от друга, потом пошли друг другу навстречу. Так продолжалось много раз, и каждый раз кому-нибудь из них наносился разрез. Казалось, они пытались превзойти друг друга, пытаясь сделать разрезы как можно более артистичными. Интересно, подумал Гарднер, видит ли при этом кто-нибудь из них нож противника.
— Разве они не чувствуют боли? — спросил Гарднер.
— Разумеется, нет, — сказал Сми. — Они до бровей накачаны обезболивающим. Главное, что чувствуют клиенты.
Оглядевшись, Гарднер увидел, что он был прав. Ажиотаж охватил весь зал. Посетители раскачивались взад-вперед, немного похрюкивая при каждой нанесенной танцорам ране, яростно усмехались и что-то бормотали. Гарднер обнаружил, что и сам попадает под влияние диких ритмов музыки, и с трудом овладел собой.
Танцоры теперь двигались рывками, их прежняя угловатая грация превратилась в пародию на марионеток. Танцор был весь облит кровью и потом, женщина выглядела немного лучше, и Гарднер вдруг понял, что сегодня вечером произойдет убийство и умрет именно мужчина.
Музыка взмыла вверх. Девушка вскочила и, танцуя на пуантах, подняла нож, позволив ему сверкнуть в темнеющем прожекторе, явно готовясь к кульминационному моменту.
И тут погас свет.
Гарднер почувствовал, как мучительным рывком возвращается в реальность, и понял, что на других все это должно было подействовать еще более сильно. Танцоры застыли посреди зала, выглядя уже не обнаженными, а просто голыми. Глаза у них были пустыми, руки повисли, и они казались совершенно сбитыми с толку.