Когда они сидели вместе за столом в казино, Гарднер думал о том, что думает о нем она. Разумеется, он вел себя несколько странно, и был либо человеком с твердыми пуританскими понятиями, либо тем, кого вообще не интересуют женщины. Она ошибается по обоим пунктам, подумал Гарднер, однако, я не смею позволить ей начать это выяснять.
— Лой, ты торговец драгоценными камнями? Это же просто смешно.
— Почему же это смешно?
— Смешно, потому что я всегда представляла себе торговца драгоценностями сухим, косоглазым старикашкой, глядящим на все через лупу. Но ты выглядишь совершенно иначе.
— Прости, — сказал Гарднер. — Напомни мне об этом в следующий раз, и я усохну. А еще как-нибудь напомни мне рассказать о том, как, по моему мнению, должны выглядеть антропологи.
— Туше! — восхищенно воскликнула она.
Она была аспирантом-антропологом и работала над докторской диссертацией. Тема, которую она выбрала, была очень интересная: «Аномальная жестокость в цивилизованных мирах». Разумеется, она попала в нужный мир, подумал Гарднер. Но потом вспомнил, что через три недели — теперь уже чуть больше чем через две, — он собирается убить эту девушку и три миллиарда лурионианин, кото— рых она изучала.
— Сколько ты еще планируешь оставаться на Лурионе? — спросил Гарднер, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал просто формальным любопытством.
— О, я думаю, еще месяц или около того. Моя виза рассчитана на два месяца, но я уже видела все виды жестокости, которые хотела. Эти люди удивительно хорошо усовершенствовали жестокость. Вы удивитесь, сколько здесь счастливых браков — если один партнер садист, а другой мазохист.
— Ну что же, это разумная договоренность, — сказал Гарднер. — Так ты улетаешь через месяц, да? В таком случае, я попаду на Землю раньше тебя. Я улетаю через две — две с половиной недели.
Взгляд ее просветлел.
— Как я тебе завидую. Честно говоря, меня уже тошнит от этой планеты. Если бы я могла изменить прошлое, то улетела бы вместе с тобой, но билеты на все рейсы уже проданы на месяц вперед.
Ты могла бы улететь вместе со мной, подумал Гарднер, и тут же вспомнил, что места на корабле хватит не более чем для пятерых человек, а члены его команды должны иметь приоритет в этом вопросе.
Она просто расходный материал, сказал он себе. Земля никогда не утвердила бы ее визу, если бы ее работа имела хоть какую-то ценность. Так что ей придется умереть здесь вместе с остальными.
— Что-то ты побледнел, Лой. В чем дело?
— Нет, ничего, — ответил он. — Просто мне хватит алкоголя, только и всего.
Он взял стакан с халем и задумчиво уставился на зеленоватый ликер, еще остававшийся на дне. При этом он внезапно подумал о том, уж не встретил ли его предшественник Дэвис на Лурионе какую-нибудь девушку. В таком случае халь помог ему справиться с виной.
— Что-то ты действительно выглядишь неважно, — сказала она, дотронувшись до его руки.
Он раздраженно схватил ее кисть, но немедленно извинился, понимая, что причинил ей боль.
Она просто одинокий ребенок в уродливом мире, и я противен ей, подумал Гарднер.
Внезапно ему пришла на ум строка из шекспировского «Венецианского мавра»: «Я поцелую тебя, прежде чем убью...»
— Ты странный, — сказала Лора.
— Да нет, — усмехнулся Гарднер, — я самый обыкновенный. Лучше пойдем и напьемся.
Он аккуратно и тщательно напивался, одновременно все время сохраняя над собой контроль. Он уже выпил достаточно халя, чтобы заглушить растущую в душе вину, но еще недостаточно, чтобы алкоголь заставил его сказать или сделать что-то не скромное.
Лора же была менее осторожна. В течение часа она неистово издевалась над своим эдиповым комплексом, над реальным страхом стать учительницей в отделе антропологии колледжа, над своим отвращением к Луриону и всему, что здесь происходит. Короче говоря, она раскрыла перед Гарднером всю свою личность, скрывающуюся за маской.
Будь Гарднер чуть более трезв или, напротив, гораздо более пьян, он остановил бы ее, пока не стало слишком поздно, прежде чем она рассказала ему столько о себе, что убить ее стало бы невозможно. Но поскольку он тщательно дозировал выпитое количество халя, то все слушал и запоминал, но это его не трогало.
Она хорошая девушка, подумал он. На Лурионе, вероятно, много хороших землян. Может быть, здесь даже много милых луриониан. Но это не остановит меня.
В тот же день, некоторое время спустя, он проводил ее наверх и легонько поцеловал перед дверями ее комнаты, затем наблюдал, как она, шатаясь, заходит внутрь и бросается на кровать. Она не пригласила его, да Гарднер и не ждал приглашения. Он аккуратно закрыл дверь ее комнаты и пошел к себе.