— Понятно, — сказал Кеннеди.
Дэйн Чандлер понадеялся, что ему действительно было понятно.
— Тогда Берхард самый подходящий для вас человек, — продолжал Кеннеди. — У него прекрасный характер. Он один из наших лучших людей.
— Я уже хочу поскорее познакомиться с ним, — сказал Чандлер. — Эй... А это что?
На улице им навстречу, смеясь и плача одновременно, шел нелепо высокий, белый как мел, человекоподобный инопланетянин с длинными, скрюченными руками и какой-то хрупкой фигурой. Увидев Чандлера, он захлопал в ладоши и разразился хохотом, потом ринулся дальше по улице.
— Это один из местных жителей — химериан.
— Он пьян или просто глуп?
— Этот туземец такой же трезвый, как и вы, — нахмурившись, сказал Кеннеди. — Он безумен, только и всего. Как и все они. Это планета полна сумасшедших.
Чандлер покопался в памяти, пытаясь вспомнить, знал ли он что об уроженцах Хирона. Но было столько миров и столько инопланетян, что он сдался.
— Сумасшедший? Но почему?
— Никто не знает. Они вели кочевой образ жизни, а когда мы появились здесь, то некоторые из них решили бродить вокруг колонии. Остальные же куда-то исчезли, и мы больше их не видели.
Наконец они остановились, и Кеннеди указал на аккуратный дом с тремя комнатами.
— Я выбрал для вас этот. Думаю, он вам понравится. Берхард может ответить на любые вопросы, которые у вас возникнут. Или вы всегда можете пойти ко мне, если появятся какие-нибудь проблемы. Все знают, где я живу — просто спросите любого.
Они вошли в дом. Берхард сидел, удобно вытянув ноги на мягком диванчике, и читал. Когда они вошли, он выключил проектор и поднялся, чтобы познакомиться с Чандлером.
— Я Джефф Берхард, — дружелюбно сказал он. — А вы Дэйн Чандлер, верно?
Чандлер кивнул. Берхард был почти так же высок, как и он сам — около двух метров ростом — и, очевидно, в юности был очень сильным человеком. Теперь часть мышц превратилась в жир, но он все еще, казалось, поддерживал хорошую форму. Чандлер решил, что на вид ему лет шестьдесят, отметив при этом, что волосы Берхарда преждевременно поседели.
— Рад познакомиться с вами, Чандлер. Добро пожаловать на Хирон и все такое прочее. Кеннеди, вероятно, уже оценил вас и одобрил к этому времени. Он на такое способен.
— Ну, вот вы и познакомились, — улыбнувшись, сказал Кеннеди и ушел.
Покончив с формальностями, оба мужчины мгновение постояли, пристально оглядывая друг друга. Чандлер решил ничего не говорить, пока не начнет Берхард. Наконец, тот снова опустился на диван и принял свободную позу.
— Вы знаете кого-либо в колонии, Чандлер? Я имею в виду, есть ли у вас здесь какие-нибудь друзья?
— Нет никого, — ответил Чандлер. — Да и нигде у меня нет друзей, о которых стоило бы упомянуть.
Берхард слегка улыбнулся, и Чандлеру показалось, что в этой улыбке сквозила жалость.
— Я имел в виду вовсе не то, — резко сказал он. — Просто у меня никогда не находилось времени, чтобы с кем-нибудь подружиться. Я всегда был один в космосе, кроме тех случаев, когда жил на Земле, а вы знаете, что такое жизнь на Земле.
— Семь миллиардов человек на планете, пригодной для трех. Конечно, я знаю. Но здесь нас всего лишь несколько тысяч. Что вы умеете делать? — спросил вдруг Берхард. — Я здесь один из организаторов работ.
— Я думаю попытаться работать строителем. Я хочу помогать строить колонию Хирона. — Он откинулся на спинку дивана, тоже вытянул ноги и приложил все усилия, чтобы на лице появилась восторженная улыбка.
Бернхард нашел ему работу в строительном проекте, и Чандлер добросовестно попытался подружиться с людьми, с которыми вместе работал, но это было бесполезно. У Дейна Чандлера возникло то же самое чувство, что и в космосе, — что между ними стоит стена, которой он отделен от остальной части мира и сближения с любым человеком на новой планете. Даже Бернхард заметил это и как-то сказал напрямик.
— Я не могу понять вас, — сказал он однажды ночью в Казино Развлечений. — Я прожил с вами три недели, но вы для меня все еще почти что незнакомец.
Чандлер потягивал свой напиток и ничего не говорил.
— Например, — продолжал Бернхард, — вы пошли работать в космосе. Но вы так и не рассказали мне, где летали или где служили. Вы были одиноки, об этом вы упомянули, но весьма неопределенно. Что значит одиноки? Разве вы не задерживались в портах достаточно долго, чтобы познакомиться с женщинами...