Ирна, матушка Энаи, поспешно вышла следом. Вообще почтенная женщина старалась быть ко мне поближе, даром, что за юбку не держалась. Ирна уже успела немного освоиться, но все еще была так напугана произошедшим в деревне и меня воспринимала не иначе как богиню.
Неделю я Ирну и девочек откармливала и старалась не лезть в душу, но сама вдова, по–моему, до сих пор вздрагивала, когда рядом появлялись какие-то мужчины. Хотя тех, кто работал в «Замке» она уже не боялась – они безоговорочно были причислены к лику святых, наравне со мной. Конечно же не сразу.
Когда Эная привезла мать, та тихо билась в истерике, веря, что жизнь кончилась. Приступ начался на следующий же день, когда пришло осознание, что все – ужас закончился. «Дуэнья» еще дико боялась, что я рассержусь на слезы, и все уговаривала маму не плакать. Пришлось отпаивать вдовушку какое-то время успокоительными настоями. Когда Ирна наконец поняла, что обижать ее никто не собирается и больше того, ей обеспечат кров над головой и постоянное место работы, кинулась целовать мне руки. И вот так я оказалась счастливой обладательницей преданной «рабыни», которая готовила очень вкусно (тем самым вызвав приступ ревности от Станы), трех подавальщиц и одной личной дуэньи.
– Лея, это та самая ваша гостиница?
– Не приведи Иштар, – выдохнула я, вздрогнув.
«Клоповник» с чудным названием «Кабан и роза» никак не походил на заведение моей мечты. И, смею надеяться, я задержусь тут только на ночь, а если повезет, то только на обед и небольшой сон. Все-таки дорога вымотала меня: врачи говорят, что это все энергозависимая ломка от вина – выходит из организма последнее. Не радоваться, конечно, этому факту я не могу, но устаю в последнее время только сильнее, что является на текущий момент большой проблемой.
– А когда мы пойдем туда? – живо поинтересовалась Ирна, настороженно покосившись на проходящего мимо мужчину.
– Мама, – раздраженно оборвала Эная, – лея Тина устала, неужели ты не видишь? Отдохнет и пойдем.
Сама малявка меня тоже боготворила. Прикажи я ей убить Тео (ну вдруг), та бы, вероятно, попыталась. Сама бы потом наверное тоже в петлю, но ради меня Эная теперь сделала бы все что угодно, особенно после того как я пообещала младшим девочкам приданное и образование. Ничего сверхвозможного: сестры Энаи не умели ни писать, ни читать.
Я уже успела узнать, что четырнадцатилетняя Санса мечтала о судьбе кружевницы и я ее понимала – стабильный и приличный заработок. После моего обещания отдать ее на соответствующее отделение школы белошвеек в столице, Санса принялась с маниакальным упорством изучать местный аналог «азбуки». Конкурс на места был немалый, но девочка была настроена решительно поступить на обучение.
Благодарно посмотрев на Энаю, прошла в просторную обеденную залу «Кабана» и подумала что все не так уж плохо. С виду здание неказистое, но внутри вполне уютно: выскобленные столы, светлые шторы, кое–где подлатанные и чудом уцелевшие треноги, вместо табуретов. Бедно, но определенно чисто. Но вот неестественная тишина меня удивила. Во всем зале был только один человек: тучный мужчина за стойкой, казавшийся продолжением интерьера.
Не верю, чтобы столичной таверне не толкалось парочку наемников или хотя бы студиозусов, которые вечно искали места подешевле. Что-то произошло? С кухни доносились ароматы запеченного мяса, даже со специями, в помещении хорошо, прохладненько, а народу никого. Ничего не понимаю.
Толстячок, еле выбравшись из-за некого подобия барной стойки (мужчина самым нелепейшим образом застрял, не сумев протиснуть объемный живот в узкий проход), обрадовался нам как родным. Выскочил вперед, едва не кинувшись под ноги и начал кланяться как болванчик, приветствуя достопочтимую лею.
– Позвольте полюбопытствовать, ром, – любезно спросила я, – а у вас что-то произошло? Где все то?
Толстячок мигом сник. Никогда не видела такого преображения: только что услужливо улыбался, кланялся, и «дышал» дружелюбием, как миг – и передо мной сломленный мужчина, ссутулившийся, с отчаянием в глазах. Не успела опомниться, как на меня вылился целый поток информации.
Звали милого толстячка Ильс Тувве. Отработал он лет двадцать на корону, кашеварил в рядах вооруженных сил так сказать, заведовал полевой кухней для курсантов. Свое дело он любил и лишнего, как другие повара, в карман не брал. Так изредка крупы немножечко, или там хлебушка краюшку по нужде, но все по честному! Продукты всегда возвращал, на королевское имущество не покушался и вел счастливую жизнь добропорядочного гражданина. Лет пять назад ром Ильс вышел на пенсию и открыл таверну «Кабан и роза», где в свое удовольствие готовил для посетителей, а редких загулявших выпивох размещал в чистеньких номерах наверху. Дела у таверны шли неплохо, расходы перекрывать получалось, да еще оставлялось на бутылочку неплохого вина, и толстячок был счастлив.