Климонтович Николай
И семь гномов
Николай Климонтович
... и семь гномов
Из книги "Далее везде"
Красавчик позвал Плешивого; Плешивый привел Крота; Крот свистнул Прусаку; Прусак пригласил Счастливчика; Счастливчик порекомендовал Придурка; Раввин напросился сам; всего семь гномов.
Однажды Красавчик позвал Плешивого в длинную коммунальную квартиру, в комнату с камином, облицованным старыми изразцами. На изразцах по белому полю вились синие цветы. Правда, потом Плешивый иначе излагал всю историю. Он вспоминал, будто Красавчик приехал к нему в Сочи, где Плешивый отдыхал со своей белоснежкой, арендовав какую-то лачугу. Будто бы лил дождь. Спустя годы Плешивый писал: "Со страху сами знаете перед кем мы переговаривались на пустынном пляже тут же сжигаемыми записками". Здесь, просим прощения за это слово, контаминация: испуг был не столь силен, записки пошли в ход позже. Да и был ли пляж, коли лил дождь? Впрочем, общие очертания Плана действительно нарисовались тем сентябрем.
Плешивый привел Крота; они принесли много водки. Топили камин, который не дымил; от него лишь потягивало запахом тлеющей сырой древесины. Прикинув и подсчитав, сговорились, что нас будет семеро.
В этой самой комнате в длинной коммунальной квартире Красавчик временно проживал у Красивой Дамы, которую узнавали на улицах. Дама работала на телевидении, где зачитывала новости, поэтому на улицах ее узнавали. Зачастую продавщицы гастронома продавали ей без очереди дефицитные продукты. А в цветочной лавке отпускали цветы с заднего хода, красивые цветы, которые Красивая Дама очень любила. Она так любила цветы, что в отсутствие живых любовалась каминными изразцами, синими холодными разводами, напоминавшими ледяной узор на морозных стеклах.
В те времена, как и во все последующие, телевизионных новостей было немного, и Красивой Даме что ни день приходилось зачитывать одни и те же. Впрочем, старые новости почти всегда лучше новых новостей. Почти всегда.
Камин Красивая Дама и временный Красавчик топили тонкими досками от разбитых ящиков из-под продуктов; продукты изредка подвозили в соседний магазин и давали Даме без очереди. А ящики грузчики выбрасывали в грязный двор.
В других комнатах длинной квартиры каминов не было. Это была старая квартира в старинном доме, и в ней когда-то жила одна-единственная семья состоятельных людей. Состоятельная семья занимала всю квартиру: у них была гостиная с эркером, в ней нынче жила чета дворников-удмуртов, детские, где тоже жили теперь случайные заволжские люди, и спальная комната, которую занимал холостяк-журналист партийной газеты; по субботам он выпивал много водки и, пока здесь не поселился Красавчик, раз в неделю по воскресеньям предлагал Красивой Даме выйти за него замуж.
Комната с камином, где жила Дама, у которой теперь жил Красавчик, некогда служила кабинетом состоятельному хозяину; тот курил трубку, прислуга разводила в камине огонь; тогда топили не досками от ящиков из-под продуктов, а сосновыми поленьями, ровными блестящими от смолы брусочками, которые прислуга покупала неподалеку, на Сухаревке. И состоятельного хозяина, сидевшего в вольтеровском кресле с шотландским пледом на коленях, звуки потрескивавших в камине сосновых дров заставляли благородно мыслить о том, как бы ловчее разрушить собственный комфорт. В те годы в России было немало людей, недовольных своим положением состоятельных, и, поскольку это были люди в большинстве умные и образованные, им впоследствии удалось достичь своих целей. Квартиры у них отобрали, но они не жаловались; ведь теперь им больше не приходилось мучиться чувством вины перед другими, менее состоятельными и хуже образованными людьми. А в их гостиных с эркерами стала жить прислуга, потомки той самой, что некогда разводила огонь в камине, облицованном красивыми изразцами с синими разводами на белом фоне.
Красавчик, Плешивый и Крот пили водку; Красавчик гордился перед приятелями, что живет в комнате с камином у Красивой Дамы, которую узнают на улицах; и тем, что телевизионная Дама подает к водке закуску как простая милая хозяйка. Дама время от времени покидала комнату и уходила в самый конец длинной коммунальной квартиры. Там на кухне была газовая плита; на плите стояла кастрюля. Дама пробовала вилкой, сварилась ли в кастрюле картошка: корнеплоды, три килограмма, она принесла домой в большом бумажном пакете накануне вечером, прочитав с экрана телевизора очередные старые новости; картошку ей дали с черного хода гастронома, во дворе которого в тот вечер горел большой красивый огонь. В лавке цветов не было. Дама почистила картошку еще утром, потому что ее Красавчик сказал, что после обеда зайдет Плешивый. И подновила лак на ногтях.
Здесь к месту сказать, что Красивая Дама не всегда жила с камином и читала новости на телевидении; когда-то она служила просто красивой продавщицей филателистического магазина. Там в магазине ее увидел инженер-филателист и полюбил за красоту. Он привел ее в длинную квартиру, в комнату с камином, но вскоре умер от сердечного приступа. Не потому, конечно, что некогда вся длинная квартира принадлежала состоятельным предкам инженера-филателиста; просто умер, поскольку у него была сердечная недостаточность. Но ко времени его женитьбы на красивой продавщице заморских и отечественных марок все его предки тоже умерли по разнообразным причинам; быть может, филателист устал продолжать жить с чувством вины перед родственниками за собственное долгое жительство, и его сердце остановилось. Ведь все его родственники в определенном смысле тоже умерли от чувства вины, пусть и по причинам разнообразным, и это чувство было у инженера наследственным. Но, еще не умерев, он успел свою жену пристроить в дамы на телевидение, где у него были связи и куда Дама прошла по конкурсу, потому что была красивой и умела отчетливо произносить разные слова, чему научилась за многие годы, разговаривая с филателистами из-за прилавка своего магазина. И Дама на время досталась Красавчику, потому что стала одинокой вдовой и всегда любила талантливых ничего-себе молодых людей и чтобы они не собирали марки. Красавчик некогда собирал марки, но недолго, лет до девяти, а, значит, это было достаточно давно и успело забыться.
Обычно Красавчик выходил за досками вечером после наступления темноты: он называл это отправиться за валежником. Он прихватывал маленький острый металлический топорик - разбивать ящики, разрубать опутывавшие доски жестяные ленты,- и пробирался во двор гастронома, заваленный порожней деревянной тарой, таясь. Время от времени грузчики из магазина сжигали ящики в этом же дворе, чтобы получился большой костер. Но Красавчику все равно надобно было умыкать тару крадучись: злые грузчики побили бы его, когда б увидели, что у них крадут дрова, из которых можно развести большой и красивый огонь, те самые дрова, что Красавчик называл валежником.
У нас ведь никогда не бывает ничего лишнего; даже если это ровным счетом никому не нужно, что-нибудь кому-нибудь да сгодится. А зачастую и не один раз.
Когда Красивой Дамы не бывало дома, Красавчик включал телевизор в ожидании новостей, которые его Дама в который раз сообщит ему с телеэкрана, пристально и нежно глядя прямо на него своими бледно-голубыми, слегка навыкате, круглыми глазами. Иногда они договаривались, что Дама чуть кашлянет в условленном месте, между вестями с полей и известиями о промышленном росте. Чем даст знать Красавчику, как сильно она о нем помнит.
Ожидая покашливания Дамы, Красавчик устраивался на ее диване с книгой "Встречи с Мейерхольдом", заложенной на статье Сергея Юткевича, автора фильма "Ленин в Польше", о докторе Дапертутто. Красавчик собирался написать комедию о своей предыдущей любимой, которая его бросила и уехала за границу с мужем сами знаете откуда; комедию в стихах в духе Гоцци и в манере дель-арте; но он не совсем знал, ни что такое комедия, ни что такое дель-арте; теперь ему приходилось самообразовываться, хоть название было уже готово. Комедия должна была называться "Страсть к семи мандаринам", ведь речь шла о неверной и обильнолюбивой женщине, приносящей возлюбленному кислую горечь и едкую сладость. Или лимонам, или грейпфрутам, или просто - к семи цитрусовым, но это еще не было решено окончательно; название, ясное дело, до начала работы оставалось рабочим.