Комсомольские мероприятия на факультете он и раньше не слишком чтил своим присутствием, а сейчас и вовсе игнорировал, удирая самым откровенным образом. Староста курса, полная, мужиковатого вида Люда Боровская, считая своим долгом помочь товарищу, пошла к декану со своими опасениями по поводу дальнейшей учебы Андрея и его безответственного поведения как комсомольца. Декан выслушал Боровскую, что-то черкнул у себя в блокноте и, молча кивнув, отпустил ее. После этого снял телефонную трубку, набрал номер и, когда на том конце провода ответили, расплылся в подобострастной улыбке:
— Маргарита Львовна? Это Куцевич беспокоит…
Ничего этого Андрей не знал, а если бы и знал, то вряд ли бы это его остановило. Он находился в каком-то странном состоянии. С медицинской точки зрения его можно было бы определить как «реактивный психоз». Он бредил Ольгой, мимолетно ворвавшейся в его жизнь и так же быстро исчезнувшей в бордово-белом «Икарусе». Он мечтал о ней: трепетно, нежно, восстанавливая в памяти каждую деталь их встречи, исследуя запечатленный в сознании образ, находя его все более и более привлекательным. И куда вдруг пропал его здоровый, практичный цинизм, самодовольная уверенность в том, что почти все в этом мире он уже познал и в ближайшие два десятка лет никаких неожиданностей не предвидится.
А что он познал? Скороспелую любовь знакомых девчонок? Радость не отчитываться родителям о своем местонахождении? Упоение своей неотразимостью на городских дискотеках? Вкус вина? Восторг от того, что нос противника кроваво сминается от удара крепкого кулака (когда случались потасовки)? И все? Тогда он ничего не познал и ничего не понял. Понимание этого ставило Андрея в тупик.
Как он мог быть таким самоуверенным идиотом? Как?!!
Клубок огненных чувств, неожиданно разбуженных незнакомкой, не давал ему покоя, пугал и одновременно вдохновлял на беспрецедентные поиски. Вначале Андрей обратился в несколько городских турагентств, занимавшихся организацией экскурсий по Москве. Среди гидов не оказалось никого с именем Ольга Викторовна. Но она могла и не быть официальным гидом! Может, она учительница, которая привезла свой класс на экскурсию? И она могла не быть жительницей Москвы!
Было от чего прийти в отчаяние! Где искать и как, если он даже не запомнил номер злополучного «Икаруса», увезшего незнакомку в неизвестность?
Отчаянные метания по городу ни к чему не привели. Чем дальше, тем меньше было надежд на успех поисков. Андрей запаниковал. Союз казался ему пропастью, куда ухнула его мечта. Сотни городов, тысячи сел и поселков! Как найти в этом безбрежном людском море одного-единственного человека, зная лишь его имя?
О том, что будет потом, Андрей не задумывался в тот момент.
Мучительные бессонные ночи, яростное нежелание общаться с кем-либо, постоянная угрюмость превратили его буквально за несколько недель в невыносимого типа, в злую карикатуру на себя прежнего.
«Влип мужик», — сочувственно говорили парни на курсе. Кто-то вспомнил то веселое происшествие с девушкой-гидом, и вскоре уже весь курс недоуменно зашептался: «…неужели он из-за нее?». — «Ни кожи, ни рожи», — цинично пожимали плечами знатоки женской красоты, видевшие Олю, и категорически отрицали возможность свихнуться из-за такой — маленькая, личико простое, очечки дурацкие, платьице немодное, прически, опять же, никакой… Упаси Боже! Такая только в кошмарном сне приснится! Хотя, чем черт не шутит?.. Всякое бывает в жизни.
Но точно никто ничего сказать не мог. Боровская, наслушавшись разных мнений насчет Андрея, снова пошла к декану.
Приближалась сессия…
7
Сейчас вспоминать те метания ему было и грустно и сладко.
Он шел по центральному проспекту города, с удовольствием ощущая томительное волнение. Весенний Минск!
Когда это было? Мягкие блики апрельского закатного солнца ложились на тротуары, дома, припаркованные машины. Отсутствие привычной московской сумятицы, толчеи и пробок на улицах и проспектах города создавало ощущение свободы и простора. Многие шли парами, неторопливо, беседуя о чем-то своем.
Андрей любил Минск именно за эту неспешность, несуетливость и завидовал минчанам, имевшим возможность вот так, провинциально беспечно, бродить по своему уютному городу.