— В смысле, домогаться.
— А к кому ты домогался?
— Да ни к кому, разумеется! Говорю же, она бредит.
— Ну да… — Тёма отодвинул пустую тарелку, выдул в два глотка компот.
— Ненавижу её. Прямо вот тут печёт, — Глеб несильно стукнул себя кулаком по груди. — Смотрю в эти её злющие зенки и… придушить охота.
— Слушай, а если тебе после отчисления снова восстановиться? Ты же говоришь, Игорь Матвеич с тобой нормально. Не призовут ведь тогда.
— Нееет. Думаешь, я не узнавал, не искал варианты? Я уже даже к юристам на консультацию ходил.
— И что выяснил?
— Да ничего хорошего. Если отчисляют по инициативе вуза, то хрен тебе, а не отсрочка, даже если почти сразу восстановишься. Потому, как только меня отчислят, так сразу и загребут. Как раз весенний призыв с первого апреля пойдёт.
— Так сессия у нас только в конце мая начнётся, протяни как-нибудь до июня.
— Так и призыв не три дня, а аж до середины июля. Так что я всяко попаду.
— А, мож, как-нибудь по медицине можно откосить? Есть же какие-то болячки, с которыми не берут?
— Болячки есть, у меня их нет.
— А изобразить?
— Ну там тоже не дураки сидят. Так бы все и изображали. Не, это дохлый номер.
— Мда… — Тошин склонил вихрастую голову, почесал лоб. — Ну тогда, Глебыч, замути-таки с дочкой Фурцевой. Терять тебе всё равно нечего.
— Да противно это как-то, — скривился Глеб.
— Пфф. Ты чего? Забыл, что ты у нас аморальный подонок? — хохотнул Тошин. — Ну так соответствуй. И потом, Глебыч, выбор-то у тебя невелик.
— Может, у этой дочки есть кто-нибудь…
— Когда это тебя останавливало? К тому же, сильно в этом сомневаюсь. Говорю ведь — страшненькая она. Пристально я её, конечно, не разглядывал, но и так видно… замухрышка, короче. Кто на неё позарится?
— Зашибись! Мутить с замухрышкой… Всю жизнь о таком удовольствии мечтал. Да она ещё и дочь Фурцевой, которую прямо ненавижу… Одно только это уже делает твою замухрышку в сто раз уродливее.
— Ну, не знаю. У тебя что, страшных тёлок никогда не было?
— Не было, — честно сказал Глеб. — Этот экстрим, знаешь ли, не по мне.
— Да-а-а, — вздохнул Тёма, — мне так-то тоже такие не сильно вставляют, но что делать? Слушай, Глебыч, а ты это… накати перед тем, как к ней подваливать. Дело легче пойдёт. И не так противно будет.
— Да фигня всё это. Поприкалывались и хватит. Ни с какой дочкой мутить я не стану, так что закрыли тему, — Глеб отодвинул стул, со скрежетом шоркнув железными ножками по каменному полу. — Я в общагу. Ты со мной?
Тёма Тошин быстро вскочил, подхватил пакет и потрусил следом.
= 13
С Тошиным Глеба связывала двухлетняя дружба и общая комната в прошлом.
Тёма приехал из Братска и поначалу мыкался по съёмным углам. Потом с деньгами стало совсем туго, и он выпросил комнату в университетском общежитии.
Вообще-то, в середине года шансы получить койко-место ничтожны — всё давно занято. Разве только уповать, что кого-нибудь отчислят. Но Тошину тут не повезло, потому что никого тогда не отчислили. Однако удача улыбнулась ему в лице Глеба. И не просто улыбнулась, а приветливо распахнула объятья.
Глеб как раз чинил старый дисковый телефон в вахтёрском закутке, когда пожаловал Тошин. Тогда ещё растерянный, даже пугливый. Ступал осторожно, как сапёр, и затравленно озирался.
Вахтёрша, баба Тоня, как раз куда-то отошла, попросив Глеба: «Ты тут, сынок, присмотришь, хорошо? Я на пять сек».
И в этом Тошину тоже подфартило. Через кордон бабы Тони он бы не просочился дальше вестибюля, получил бы правдивый ответ, что места все заняты и был бы отправлен вон.
Но Глебу было плевать на то, кто там входит-выходит, его занимали только проводки, капсюли, фриттер, клеммы. Такой вот допотопный аппарат, произведённый ещё в Союзе, попался ему впервые, но разобрался, что к чему, он быстро — законы физики во все времена одинаковы.
Несмелый Тошин спросил у него, заикаясь, где найти коменданта. Глеб, не поднимая глаз, небрежно указал отвёрткой нужное направление. И забыл бы, но Алла, комендант, обитала совсем рядом с вахтёрской, а голос имела громкий и зычный. Так что Глеб делал скрутку и волей-неволей слушал их беседу.
— Ну нет у нас свободных мест! — доносилось. — Нет! Ни одного. Откуда? Посреди февраля?
— Но мне негде… некуда… — лопотал второй голос.