Единственное, что совершенно точно понятно: Патр живёт в городе и, значит, надо искать его там. Но как можно без денег, без документов и жизненного опыта попасть в город, понять, что это тот самый город, что ему нужен, и сыскать рыцаря. Впору сесть и зареветь в голос, не в полицию же обращаться с таким вопросом.
Микшан шёл знакомой улицей мимо знакомых домов. Тётки, знакомые все до одной стояли возле калиток, обсуждали последнюю новость: Микшашка Евпатин потонул в омуте, один ранец на берегу остался. Спасатели из города приехали, будут реку прочёсывать, утопленника искать.
От таких разговоров щекотно внизу живота. Зк я их всех обманул! А с другой стороны шуточка задалась незавидная. Это уже не других обманул, а сам обманулся.
Попробовать, что ли, упасть на хвост спасателям, чтобы подкинули до города, когда назад поедут? Да ну их, они ведь тоже из полиции, можно так нагореть, что потом не расхлебаешь. Лучше спросить у тётки Клавы, у неё завсегда тьма народу толчётся, которым самогонки надо.
Дом тёти Клавы стоял на отшибе, что очень удобно, учитывая её бизнес. В администрации тётю Клаву звали кормчевницей, что ей очень не нравилось. «Что я там корчую? — ворчала она, — нонеча на лесоповал таких, как я не отправляют».
Свои звали Клавку самогонщицей, что злило её пуще того. Саму себя тётя Клава величала шинкаркой, хотя последнее прозвище никак не желало прилипать.
Клава своего промысла не стеснялась.
— Я для людей чистый продукт гоню, не чета Лариске Кабатчице из Обухово, которая в автомагазине омывайку берёт и перепродаёт мужикам, будто это казённая водка. Её стараниями в Обухово половина народа перемёрло. Я гоню из яблок, а когда по заглохшим садам урожай сливы, то и слива в дело идёт. А покупные у меня только дрожжи.
Во всяком случае, Клавкиным продуктом народ травился реже, чем Ларискиным, а среди мужиков бытовали импортные термины: кальвадос и ракия.
— Здрасте, Тётя Клава, — произнёс Микшан при виде шинкарки.
— Здравствуй и ты.
Клава ничуть не была удивлена. При её профессии с ней порой здоровались совершенно незнакомые люди.
— Что я хотел, — решился Микшан. — в город мне надо.
— Автобус ходит дважды в неделю. Сегодняшний ещё не проходил.
— Так денег ни копья.
— Тут я не помощница. В долг брать охотников много. На трассу иди голосовать, может, кто подкинет.
— Кто же меня подкинет? И не притормозит ни один.
— Отчего же, могут и взять. Совхозная развозка, а всего лучше — большегруз: лесовоз или контейнеровоз. Эти, если согласишься шофера разговорами развлекать, чтобы он не уснул за рулём, могут и до Москвы довезти, и до Польской границы.
— А что, и в самом деле. Попробую. — Микшан малость подумал и добавил: — Спасибо.
— Спасибо не булькает. Булькает мой товар.
— Нет у меня ни копеечки, — напомнил Микшан.
— Это я так, к слову, чтобы привычки не потерять. Ты вот скажи любопытной старухе, каким ветром тебя занесло в нашу глухотень?
— Мы с ребятами приехали на бережку потусить. Шашлычок, то да сё, а ребята вскинулись и меня тут бросили. Сговорившись, наверное, пошутить захотелось. Дайте срок, я над ними тоже подшучу.
— Красиво… Врать ты любишь, но покуда не умеешь. Какой тебе шашлычок-пикничок? Не было ничего, никто на берегу не останавливался. А вот мальчишка озорной этой ночью в реке утоп. Ищут его. Так и твоих приятелей давно бы нашли. Живо сказывай, как оно было!
— Всё как есть рассказал, — упёрся Микшан, отлично знающий, что когда тебя допрашивают, последнее дело менять одно враньё на другое, того худшее.
— Что же, поверим на первый раз. Значит, приехали вы на бережок, увидели, как мальчуган тонет, и решили от греха подальше сделать отсюда ноги. А может и сами, шутки ради, помогли мальчугану в омут нырнуть. Это же так просто: шутили над мальчишкой, макали в воду смеха ради, а он взял, да и утоп. Тут вы и решили от греха подальше, умотать пока целы. А может, и без шуток помогли ребёнку в омут нырнуть. Мало ли что он у вас увидел непригожее.
— Не было ничего! — закричал Микшан.