Выбрать главу

Вот черт, подумал Володя. Уже было отвлек ее, повеселела, а теперь снова этот… знакомый.

— Точно, вы правы! — бодро сказал он. — С этими дипломированными инженерами другой раз одно расстройство, ей-богу! Лет пять назад был у нас такой случай. В общем, решили заменить начальника участка. Вроде вышел приказ поснимать с руководящих должностей всех практиков и назначить людей с дипломами. А у нашего начальника, Степана Петровича Козюбина, образование было всего шесть или семь сентябрей. Маловато, конечно, по нынешним временам. Но он всю жизнь в лесу провел, еще лучковой пилой работал. Всегда в передовиках ходил. Наградили орденом. Назначили бригадиром. Потом в мастера произвели. Короче говоря, вырос до руководителя участка. Хозяйственный мужик. Деньги считать умеет, хотя всякие там финансовые мудрости для него — тайга непролазная. И красиво говорить не умеет. Это тоже, можно сказать, минус для начальника. Зато план всегда перевыполняли, люди были довольны заработками и премиями… Ну вот… Прислали на место Козюбина одного инженера. Не пацан уже, лет тридцать пять, наверно, было. Красивый такой мужик, по фамилии Харченко, рослый, черноглазый, шевелюра слегка седая. А жена у него врач, тоже симпатичная вообще-то, заведующей здравпунктом назначили. В общем, уступил Степан Петрович руководящий пост без разговоров, а сам ушел работать десятником нижнего склада. Ну, этот Харченко, значит, сразу забрал круто: начал с собраний, с инструкций, приказами задавил, хотя большой нужды в них не было — участок крутился нормально. А люди не здорово любят, когда им часто приказывают. Инструкции в тайге — дело тоже… как бы это сказать… десятое… сами понимаете… Короче, работяга любит, когда с ним начальник говорит без бумажки. Это закон! Пускай и матюгнет по делу, но с глазу на глаз, от души. А вот Харченко этого не понял. План перестали выполнять, попали из передовых в отстающие. Жалобы полетели в инстанции, дисциплина начисто пропала. А Харченко приказы шпарит. Д-а-а, каждый день по приказу. Вою стену залепил в конторе. Только пользы — никакой. Наоборот… Приехала комиссия, разбирались, делали выводы. Выводы правильные, а «кубиков» по-прежнему мало. И так целый год канителились… Летом новый начальник укатил с Женой в отпуск. Недели через две прислал телеграмму в леспромхоз: прошу освободить от занимаемой должности по состоянию здоровья.

Сидельников оборвал рассказ, достал папиросу, стал разминать.

— Курите здесь, — сказала Лида и потянулась к карману дубленки, где лежали ее сигареты. — И я покурю с вами за компанию.

— Не стоит дымить в купе. Вам же здесь спать, — заботливо проговорил Володя.

— И вам тоже.

— Нет, — он посмотрел на часы. — Мне через сорок минут — на выход.

— Как? — удивилась она.

— Очень просто. Я только до Северограда.

— А я думала, до Москвы, — сказала она с откровенным сожалением. — С вами, знаете, очень интересно…

— Ну вот, — засмеялся Володя, — то глядеть не хотели в мою сторону, а теперь интересно стало.

— Бывает. — Она улыбнулась. — Было плохое настроение, вы мне его развеяли. Спасибо. И вообще… хорошо ошибаться в людях вот так… как с вами. Наоборот — ужасно!..

— Всяко бывает, — поспешил перебить Володя. — Всю жизнь можно прожить с человеком и не понять… Не углядеть нутра. И наоборот тоже… — Он чиркнул спичкой, дал Лиде прикурить и прикурил сам. Они вышли в коридор и неспешно дымили, усевшись друг против друга на откидных скамеечках. Володя понимал, что снова упустил ее внимание, и мучился, не находя нужных слов. Но Лида сама помогла ему.

— Чем же кончилась история с Харченко? — спросила она.

— Вам интересно? — обрадовался Володя.

— Естественно. Все же человеческая судьба…

— Сбежал. Тонка кишка оказалась.

— И после него назначили вас? — спросила она, глубоко затягиваясь дымом.

— Вы правда не верите, что я рядовой лесоруб? — Володя никак не мог понять, всерьез сомневается она или так… подшучивает над ним.

— Не верю.

— Почему же?

— Вы слишком… ну, скажем — слишком много знаете. Для рядового.

— Много, не много, а одиннадцать классов вечорки одолел. Между прочим, тот же Козюбин заставил ходить в школу. На него давили сверху за повышение технического и прочего уровня подчиненных, а он на нас давил. Но, знаете, умело, без перегибов, всякие льготы выдумывал. Одному ковер даст без очереди, другому — холодильник, когда они еще были в дефиците… Но некоторые и на дефицит не поддавались. Был в четвертой бригаде Женька Синцов. «Упорный» у него кличка. Так тот, помню, ни в какую! В восьмой класс зиму отходил, а перед самыми экзаменами вдруг заартачился: не буду сдавать — и все! Учителя в панике, им процент нужен. Прибежали жаловаться начальнику. Степан Петрович вызвал Женьку в кабинет: и топором тесал его, и фуганком гладил — бесполезно. Тогда он говорит: «Если, Синцов, сдашь экзамены, предоставлю тебе отпуск летом. И премию выпишу». Летом насчет отпусков туго, все рвутся на юг, кто как может. Даже туфтовые телеграммы от родичей организовывают. Да! Как лето подходит, так начинается — болеет и мрет родня на юге. У многих. Ну, Женька подумал и согласился. Сдал экзамены, в июле отпуск отгулял, а осенью разохотился — поступил в девятый. Так и одиннадцатый закруглил. Потом поступил в автодорожный техникум. Нынче, по-моему, кончает. Уже года два завгаром работает…