– Ну что, выспался? А теперь – добро пожаловать в реальность, мой друг! – голос был незнаком мужчине, но такое обращение не сулило ничего хорошего. – Эдуард Степанович Болотов, а вы, оказывается, человек с крайне опасными антисоциальными наклонностями. Поздравляю! От имени государства мне поручено вас наградить незабываемым путешествием в экзотическое место под названием Отхожее место. Не стоит благодарностей – вы его справедливо заслужили.
– Вы кто? И что я?.. Тут делаю?..
Свет прожектора со щелчком потух, и сквозь резвящуюся рябь в глазах Болотов сумел разглядеть высокий силуэт статного мужчины в строгом костюме на смотровой площадке и несколько других, небольших, находящихся позади, по всей видимости, главного, людей.
– Что ты тут делаешь?.. – продолжил неизвестный все тем же вкрадчивым издевающимся тоном. – Готовишься к путешествию к своей счастливой звезде. Ты вытянул свой жребий, и он оказался тебе вполне по размерам.
Болотов с ослепительной яркостью вспомнил все, до мельчайших подробностей, события, предшествовавшие его появлению здесь, и осознание того, что он крепко влип, рвущим страхом пронзило его разум.
– И все-таки, кто вы? – дрожащим, не способным в данную минуту на свою присущую ему твердость, голосом отозвался Болотов.
Он попытался, не смотря на свои связанные конечности, как-то присесть, но резкая боль в груди опрокинула его обратно, уронив на острые ошметки мусора. Резиновая пуля была пущена со снайперским умением.
– Вы нам нравитесь теперь в лежачем положении, голубчик, – произнес долговязый незнакомец. – А отвечая на ваш вопрос: кто я такой, могу лишь сказать: какая вам теперь на это разница? Ваши познания и так глубоки, чтобы приобретать новые. Поэтому вы сейчас отправитесь на корм «дикарям», которых вы ежедневно наблюдали вот с этой самой площадки, занимаемую в настоящий момент мною. Ваш бывший уже коллега, Николай Шипник, вызвался помочь нам отправить вас за стену, невзирая на то, что это не его смена. Он – настоящий гражданин своего государства. Можете помахать ему…эээ…ну хотя бы головой…
Эдуард никак не отреагировал на издевательские слова и продолжал лежать, скрючившись на боку. Все было неотвратимо. В таком состоянии он будет легкой добычей для «дикарей» на полигоне.
– А чтобы тебе, Болотов, не было так скучно в своем полете, мы выбрали для тебя достойного напарника. Посмотри сзади себя. Узнаешь? То – капитан Кроткин, очень неравнодушный к твоей персоне человек. Ба! Вот и встретились друзья!
Эдуард с трудом повернул голову назад и увидел Кроткина. Тот лежал без сознания, так же, как и он связанным, с многочисленными побоями на лице, полицейский мундир был насквозь пропитан пятнами запекшейся крови.
О, Боже, они теперь за мной все подчищают. Просто звери… А как же Алик?.. Что они с ним сделают?..
Эта пронзившая молнией мысль заставила Болотова выпрямиться и неуклюже присесть:
– Где мой сын!? Отвечай немедленно! Где мой сын? Что вы с ним сделали? Он ни в чем не виноват!.. Говори, мразь!
Резиновая пуля отскочила от живота Эдуарда, и мужчина с глухим стоном упал на бок.
– Собака гавкает, но жизнь свою поменять не может, – снова раздался голос незнакомца с смотровой площадки. – Про твоего сына могу сказать единственное, бывший начальник станции: он жив, здоров и в настоящий момент делится при помощи наших лучших медиков своей кровью, чтобы из нее уже можно было извлечь нужные нам антитела. Он оказался довольно-таки сильным, в плане иммунитета, парнем. За что тебе и хвала. Ты тоже, Болотов, могу предположить, имеешь крепкое здоровье, но содержание антисоциала в лаборатории Золотого Улья – это несказанная роскошь. Поэтому ты сейчас отправляешься на свалку, а твой сын остается здесь до неопределенного времени, как лабораторная крыса. Как тебе напутствие напоследок? Вдохновляет?
– Мразь! Ублюдок! Подонок! – приглушенным от боли голосом прокричал Эдуард, согнувшись в три погибели на боку.
– Все! Хватит мне тут выслушивать беспочвенные оскорбления! Шипник, начать сброс за стену!
Эдуард еще хотел, что-то крикнуть в адрес таинственного и циничного незнакомца, но гул двигателя заработавшего ковша поглотил его слова. Ворота-роллеры, в миг впустившие беззвездную ночь внутрь помещения, с неприятным лязгом раскрылись, и ковш начал свое движение на сброс. Все еще выкрикивая бранные слова, Болотов крутился по затрясшемуся мусору. Ковш полностью высунулся над полигоном за пределы станции и резко опрокинулся, выплевывая все свое содержимое вниз.