– Я бы хотел, чтобы отец знал, что со мной происходит, но, боюсь, его это очень сильно огорчит. Ведь он занимает такой ответственный пост в городской службе. Он направит меня в больницу, как несколько месяцев назад маму, и я уже оттуда не выйду. От последствий Сезона Нищеты еще никто не вылечивался. Но я надеюсь, что это не она, а обыкновенное недомогание, связанное с климатом нашего убогого района. Ты меня слышишь, молчаливый друг? Да, вижу, что слышишь.
Снова опустил голову на острые колени, и когда снова поднял ее, то его спокойные глаза в раз стали тревожными:
– Ты куда пропадаешь, друг? Не уходи, мне так с тобой хорошо. Ты всегда меня слушаешь и не перебиваешь. Не исчезай! Ну, пожалуйста! Ну вот, теперь я снова в этой комнате-«могильнике» один. Как это невыносимо… Ты снова пропал… Но зачем ты так не вовремя исчезаешь, когда мне столько нужно сказать? Эээх… Скоро отец вернется с работы, а с ним я так не могу откровенничать… Он любит меня, но боюсь, что вызовет «скорую», и я поеду в больницу, как мама… Где она теперь? Мне так ее сейчас не хватает.
Мальчик схватился сзади руками о прохладный выступ подоконника, напряг все силы и медленно поднялся. Он еще шатался, ноги были пока еще недостаточно крепки, но этого ему хватило, чтобы неспешно добраться до кресла. Алик прямо-таки рухнул на него не глядя, спиной. Мягкое сиденье податливо провалилось под ним, заботливо обхватив контуры его тщедушного тела. Юноша шумно выдохнул, будто после выполненной тяжелой работы.
Протяжно и противно пропищал электронный замок входной двери. То отец вернулся домой с работы.
– Привет, герой, – Эдуард Болотов небрежно скинул с ног пыльные ботинки в прихожей и усталым шагом проследовал в гостиную, где сейчас сидел на кресле сын. – Как твои дела сегодня? Что нового в школе? Уроки сделал?
– Да, пап, только немного по биологии осталось почитать, про фотосинтез, – Алик вяло, но с участием улыбнулся отцу. – Знаешь, эта тема очень трудна в понимании, но безумно захватывающая. Оказывается, в нашей жизни даже самые простые вещи очень сложны в своей структуре. Самое смешное, что у меня нет уверенности в том, что вся эта прочитанная информация сможет удержаться в моей голове до завтрашнего урока.
Болотов из-за спинки кресла мягко обхватил сына за шею и с любовью поцеловал того в бледную щеку. Мальчик ощутил сухость обветренных отцовых губ, но в который раз не смог понять нравится ли она ему или же он к ней уже привык, вспоминая о том, что ранее она казалась для него просто омерзительной.
– Алик, сынок, нужно стараться…– начал было Эдуард.
– Знаю, знаю…для того, чтобы по окончании школы поступить в хороший вуз, а после него успешно пройти генетический и общеобразовательный, включая профильный, тесты, а также на профессиональную и гражданскую пригодность, и выбраться из этого «могильника человеческих душ», как ты называешь, отец, иногда наш район.
– А вы в школе между собой как-то по-другому его называете? Если – да, то любопытно было бы мне услышать голос юного поколения.
Алик улыбнулся, но в глазах просквозила легкая грусть:
– Название другое, но смысл, примерно, один и тот же. Черной Дырой – вот как в разговорах мы его называем.
Эдуард отпрянул от спинки кресла и ровно стал.
– Сынок, все хочу тебя спросить: как ты себя чувствуешь? А то что-то мне в последнее время твой бледный цвет лица не нравится. Все с тобой в порядке?
Алик едва заметно покраснел и поднес худую ладонь к своему лицу, желая скрыть от родителя эту предательскую реакцию:
– Ничего серьезного, папа. Просто редко стал выходить на улицу, постоянно уроки учу, ведь скоро конец четверти, да и задают очень много почти каждый день. Бывает, что и поесть за всем этим забываю.
– Похвально, сын, – Болотов проследовал к холодильнику, вмонтированному в стене прихожей комнаты, хотел было нажать на кнопку открытия дверцы, как на верхней ее части, в прямоугольном информационном окошке замигало неоновой подсветкой сообщение «Внимание! Просроченный продукт!»
Мужчина пальцем дотронулся до пульсирующего сообщением дисплея, после чего принялся читать текст, выданный системой контроля холодильника:
«Внимание! Товар с торговым наименованием «Молоко пастеризованное, 2 литра», поступивший в камеру хранения 20.03.2089 года, просрочен. Гарантийный срок использования истек 31.03.2089 года в 19:02 по местному времени. Начат процесс автоматической утилизации. Доступ в холодильник заблокирован до 19:17 31.03.2089 года. Об окончании придет уведомление. Спасибо что пользуетесь интеллектуальными технологиями «РостИнтелл»!»