И очень долго рядом с ними в Холмогорах жили Вындомские. Сын М. Д. Вындомского Александр уже в 1759 году в чине сержанта помогал отцу в этой тайной службе, видел узников, общался с ними. Мы не знаем точно, в каком году Вындомские оставили службу на Севере, но произошло это уже при Екатерине II, ибо именно она отблагодарила старшего Вындомского за долгую и весьма ответственную службу званием генерал-майора и селением Тригорское, где в описываемое нами время гостил А. С. Пушкин и слушал хозяйку этого имения.
Полковник А. М. Вындомский умер 12 февраля 1813 года, когда его дочери Прасковье Александровне было уже за 30 лет, и она многое знала об отце, и о жизни в Холмогорах, и о поездке деда в 1740 году на Соловки{15}.
Эти исторические сведения среди других, наверное, были темой бесед Прасковьи Александровны и Пушкина, однако нигде в пушкинских текстах мы не находим упоминаний о том, что Осипова посвящала поэта в фамильные предания. Впрочем, это и понятно. Пушкин соблюдал осторожность, чтобы не навлечь неприятностей на друзей, причастных к государственной тайне. Лишь один раз поэт «оговорился», упомянув холмогорских узников в восьмом пункте «Замечаний о бунте».
«БЫВШИЕ ПУШКИНЫ»
Из Михайловского А. С. Пушкин неожиданно был вызван в Москву, куда и выехал в сопровождении фельдъегеря 4 сентября 1826 года. В самый день приезда его ждала аудиенция у самого императора, который прибыл в древнюю столицу России для коронации.
Поэт окунулся в долгожданную московскую жизнь. Его всюду принимали с восторгом. Петербургский журналист В. В. Измайлов писал в те дни: «Завидую Москве. Она короновала императора, теперь коронует поэта»{16}.
Одна из московских красавиц — Софья Федоровна Пушкина пленила поэта:
А современница писала о ней: «…была стройна… с прекрасным греческим профилем и черными, как смоль глазами, и была очень умная и милая девушка».
Пушкин очень скоро делает ей предложение стать его женой. Он так скажет об этой торопливости: «…я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь!» Но поспешность, вероятно, смущает и саму девушку, и ее родных. Пушкину отказывают.
Увы, напрасные желанья!
Она отвергла заклинанья,
Мольбы, тоску души моей:
Земных восторгов излиянья,
Как божеству, не нужно ей!{18}
В Москве поэт посетил и семью недавно скончавшегося Алексея Михайловича Пушкина (1771–1825) — дальнего родственника, писателя, переводчика. Его, вместе с отцом и дядей Василием Львовичем, имел в виду Пушкин, когда писал брату Льву из Кишинева 27 июля 1821 года: «Если ты в родню, то ты литератор…»
Семья Алексея Михайловича постоянно жила в Москве, и Александр Пушкин еще ребенком, до отъезда в Петербург и Лицей, знал их. Отец поэта, а особо брат его — Василий Львович были весьма дружны с этим литератором до самой его смерти, на которую откликнулся и Пушкин из Михайловского в письме к П. А. Вяземскому: «Как жаль, что умер Алексей Михайлович…»
Судьба этого родича, а особо судьба его отца (Михаила Алексеевича) и дяди (Сергея Алексеевича — соловецкого узника) — весьма интересовали поэта.
Обратимся к историческому документу. Прочитаем Указ императрицы Екатерины II, который был широко известен, ибо был разослан в 1772 году во все губернии России. Вот строки из этого Указа: «По проведенному здесь в Санкт-Петербурге… следствию, бывшие капитан Сергей и Мануфактур-коллегии член и колежский советник Михайла Пушкины с их союзниками оказались и сами повинились в воровском умысле к подделыванию под государственный банковые подложенных ассигнований, из коих Сергей пойман с приуготовленными к тому уже инструментами. И хотя в самом деле коварного сего умысла не исполнили, однакож по законам присуждены за сие воровское предприятие к смертной казни…»