— Как пацан! — впечатал кулак в покрывало рядом с собой. — Не солидольно это всё…
«По сути, лютого беспредела-то не было, — попытался поставить в упрёк сам себе. — По беспределу пошел я». — И вроде бы даже убедил, но вот только перед глазами появлялась картинка того, что он увидел на диване — всё. Внутри взрывалось желание разнести этот дом по кирпичику, разорвать белобрысого на атомы, а потом со спокойно душой забыть, развидеть, отменить, вычеркнуть из памяти и сделать вид, что ничего не было.
«Стоп! — сел в кровати Иван. — Точно! Сделаю вид, что ничего не было».
И тут же в груди сделалось как-то кисло и муторно.
Было. Что-то определённо было.
И причём уже давно.
Опекун и раньше замечал за собой такие чувства к Арине, будто ему хотелось сдувать с неё пылинки. Особенно после какой-нибудь грубой выходки Марго по отношению к сестре. Та могла размашисто перебить, излишне категорично настоять на своём, красиво уходила от обязанностей по дому — парень ещё ни разу не застал балерину за общением с посудомоечной машиной, уж не говоря о чём-то большем. Беспалов подозревал, что в школе тоже находятся такие вот Маргариты, которым Арина многое прощает и относится снисходительно, поэтому ничего удивительного, что иногда ему до зарезу хотелось за эту девушку порвать полмира. В клочья.
Она внушала трепет. Рядом с ней он чувствовал себя сильным, эдаким защитником, «грудняк» распирало от брутальности. Сама Арина этого не осознавала, но Ваня иногда непроизвольно любовался её мягкостью, нежностью, плавностью, или даже величавостью движений. Парню казалось, что именно из неё вышла бы более красивая, правильная балерина.
Однако, эти приступы доброй, и не очень, воли как возникали, так быстро и проходили. В принципе, он и так заботился о ней, и вот, когда выдался случай встать на защиту её чести, встал не раздумывая. Защитил, так защитил! Не подкопаешься.
Правда, девушка пока об этом даже не подозревает, и думает, что он просто самоутверждается как «главный здесь».
«Поймёт. Никуда не денется. Ещё спасибо скажет».
Да в принципе, даже если он и чувствовал к Арине нечто «эдакое», то не видел в том ничего ужасного и угрожающего. Подумаешь, чувство. Справится!
«Где наша не пропадала». — Полнился воодушевлением Беспалов. Не проявлять тягу к человеку, не показывать симпатию и не ждать ответной, на самом деле, очень легко. Почти как морду кому-нибудь набить, только, может, не так приятно. К тому же, девчушка — его подопечная, считай что дочь, а он — опекун, почти отец. Формат общения не даст зайти далеко.
Но когда он мрачнее тучи на следующее утро вышел из комнаты и увидел, как на кухне Арина своими фирменными, плавными движениями доставала что-то из шкафа и морщила носик, его будто догнало, накинулось сзади «глубоким капюшоном» и вцепилось в «холку» вчерашнее желание обнять, прикоснуться или даже поцеловать, тем самым ясно дав понять, что уже ничего не будет как прежде.
«Будет! — сжал зубы Иван. — Обязательно будет. Или я не Бес».
Только когда Арина уходила с кружкой кофе к себе в комнату — потому что рядом с таким опекуном кусок в горло не лезет — посмотрел вслед на её изящную тонкую шейку под забранными вверх волосами, и внутри что-то защемило. Рот наполнился слюной, и опять шевельнулось в штанах.
«Да твою ж мать, — с раздражением отставил чай Беспалов. — Валить надо отсюда. Валить. И подальше, и на дольше».
Когда он выходил из дому, на кухне появилась Марго.
— Собака на сене, — прошипела она ему в спину. — Ни себе, ни людям.
«Чёрт! — закрыл за собой входную дверь опекун и застыл на месте. — А что вот, например, скажет Марго, если я… и её сестра… — он сглотнул с трудом. Но тут же его глаза распахнулись, и челюсть отвисла уже максимально. — А ведь есть ещё и мать. — Он покачал головой и посмотрел в потолок. — Меня кастрируют. Стопудово».
Но и в то же время, с самого дна души поднималась какая-то небольшая радость. Эдакое предчувствие счастья. Предвкушение чего-то выдающегося, неповторимого. Всё это было чем-то новеньким, неизведанным, не пройденным. Классным!
— Привет, — Макар обнял за плечи и чмокнул в щечку.
В ответ Арина улыбнулась и взмахнула ресницами.
— Привет.
Они привычно встретились перед школьной калиткой. Вообще-то, всё как обычно, только сегодня суббота, и вчера Иван выгнал её парня из её же дома.