Пусть недруги кричат, готовя бунты,
Дворец – не хата, прочный бункер.
Любую смуту можно переждать,
По скайпу безопасно управлять.
Напитки и другие есть припасы,
Пока остынет кровь у биомассы.
Река в свое опять вернется русло.
И в этом суть политики искусства.
Заботятся о подданных отцы,
Крым обречен на новые дворцы.
Не будет ни лачуг, ни хижин.
Тенденцию уже такую вижу.
Увы, но для убогих денег нет.
И потому дворцам – привет!
В Геленджике дворцы и в Сочи,
Теперь крымчанам затуманят очи.
Чтоб созерцали, будто горы
Чужое благо на просторе.
Для властолюбца это моды крик.
Коль есть дворец, то он велик.
А, если не один, то гений —
Кумир для робких поколений.
Во власти Крыма прежняя «бригада»,
Гребет бабло и за него награды.
Поверишь твердо пламенным борцам:
«Мир – хижинам, война – дворцам!»
ИЗАБЕЛЛА
На загородной даче суть да дело,
Обильно уродила Изабелла
На лозах гроздья блещут тускло
И виноград тот ароматно-вкусный.
Иван собрал в корзину урожай,
Под прессом ягоды отжал.
Бутыль наполнил алым соком,
Чтоб урожай был не обузой – проком.
И сусло ожило, взбродило,
Наполнило вино хмельною силой.
Он пробу снял: вино сухое,
И терпкое оно, и молодое.
Бодрит и тонус улучшает,
Как винодел, он это понимает.
Чтобы оно не превратилось в уксус,
Он вставил в горло чоп искусно,
Но плотно, дабы воздух не проник.
Стал повод ждать и праздничные дни,
Когда вином наполнятся бокалы
И засверкает с блеском алым
Сквозь призму дорогого хрусталя,
Букетом, ароматом всех маня.
Любил Иван веселые застолья,
Когда напитков и закуски море.
Хмелел он от вина, супруги Дарьи,
Был часто в творческом ударе.
Частушки он охотно исполнял,
И по-молдавски лихо танцевал.
Бутыль, теперь любовно озирая,
Воображал, как будто пировал он:
«На несколько застолий хватит,
Потом еще успею я заквасить
Из розового, нежного Муската,
Других сортом немало винограда,
Из Рислинга, Кокура, Саперави,
Чтоб дни рождения, юбилеи справить».
Был планов радужных он полон,
Вино предпочитая самогону.
От дел Ивана то-то отвлекло
И вышел по-хозяйски он во двор.
Его супруга озорная Дарья
Желая выпить, как и он, ударно
Вино усердно в кружку нацедила
Вкушая хмель и сладость, пригубила.
«Чудесен аромат, но очень терпко,
А мне напиток по душе десертный».
Чтоб был от Изабеллы больше прок,
Добавила в тот бутыль сахарок.
Старательно, закрыла плотно,
Чтоб не проник коварный воздух.
Она к напиткам пристрастилась,
Любила кальвадос и самогон, и пиво.
Допила кружку, сразу захмелела
Душой и телом тучным ослабела,
Ушла опочивать она в покои
И Ваня тоже появился вскоре.
Прилег он с Дашей рядом,
В надежде на утехи и усладу…
Бабахнуло, аж стекла зазвенели,
Обои от вина побагровели.
Со стен стекали струи на пол.
Иван смотрел и безутешно плакал.
Как будто дегустации палата,
Наполнилась веранда ароматом.
И окна превратились в витражи,
В мольберт для творческой души.
Взирал на лужу алую, осколки,
Хотелось выть, не понимая толком:
«Но почему вино опять взыграло,
Брожение накануне ведь пропало? —
Его терзали смутные сомнения,
А Дарья трепетала от волнения.
Ей не хотелось стать овцою битой,
Печалилась и хмурилась сердито.
Десерта бабе захотелось очень,
Лишь упрекнула, не взирая в очи:
– Эх, Ваня, ну какой ты винодел,
Что сотворил, куда глядел?
– Наверно в чем-то просчитался, —
С досадой нехотя признался. —
Но почему оно опять взбродило,
Нечистая откуда в доме сила?
Коту по хвост, аж 20 литров,
До слез досадно и обидно.
– Ах, Ваня, милый, нос не вешай,
Пошли на ложе, я тебя утешу…
ЕЖОВАЯ ПРОБЛЕМА
На партбюро «песочили» Ивана,
Но вел себя он почему-то странно.
Потешно, как жонглер шальной.
Вращал ладони пред собой.
Шептал молитву или покаяние,
Переживал о чем-то сильно Ваня.
Губами шевелить пытался,
Сцепив и расцепив тугие пальцы.
Был в эпицентре общего внимания
А порицали за прелюбодеяние
По жалобе жены ревнивой.
Мол, спутался он с девкою красивой.
К разводу может привести роман,
Снимете с Ваньки стружку за обман
– Коли жену любить не можешь,
То партбилет на стол положишь, —
По прокурорски секретарь изрек. —
И пусть тебе наука станет впрок.
За аморалку по заслугам пострадаешь,