Коль меры и стыда не знаешь.
Что скажешь в оправдание,
Ходил ли к девке на свидание?
Тот, что-то промычал невнятно…
– Ходил, без слов понятно.
Никто признаться не захочет смело,
Что ходит и направо, и налево, —
Заметил секретарь лукаво. —
На стороне приятнее забава.
Запретный плод, ведь слаще.
Ты – бабник, человек пропащий.
– Я предлагаю: за измену
Из партии гнать надо в шею, —
Сурово и надменно заявила
Старушка-активистка Мирра. —
Подвел Иван жену и нас,
А значит, Родину продаст!
Чтоб было неповадно и другим,
Ходить по бабам не своим, чужим,
Позоря облик, нравы атеиста,
Из партии метлой, отчислить!
Нам право смыть позорное пятно
Уставом, честью, совестью дано.
Иван сопел, разнос переживая.
И взгляд блуждал по залу.
Был, словно туча, хмурый,
А пальцы строили фигуры,
Быть может произвольно.
И с жалостью и, даже болью
Взирал приятель Алексей
И молвил: «Не виноват Иван совсем.
Не повезло ему с «голубкой»,
Ревнует к каждой бабьей юбке
И жалобы в инстанции рисует.
Причина, что безумно любит.
Ее мотив, чтоб не ушел известен.
Снимай вопрос с повестки.
В измену, в блуд не верю
Иван не ловелас, я в нем уверен.
– Вопрос в морали, а не в вере,
Нас обязали принять меры, —
Напомнил секретарь упрямо. —
За бдительность уважим даму.
Когда в семье назрел разлад,
То муж в том виноват.
Крепить положено ячейку,
Иначе мужику цена – копейка.
– Скажите, кто не без греха,
Ведь бабы наставляют нам рога
Чужих мужей охотно искушают.
Вина в том наша небольшая.
Порой не в силах устоять,
Даруют наслаждение, благодать.
Коль перестанем мы ходить налево,
То через годы вымрет население,
Мор постоянно цифры превышает.
Проблема для страны большая.
Ведь женщин больше мужиков.
Кто одиноких ублажит и вдов?
Он нежностей нас не убудет.
Ведь мы не дикари, а люди! —
Удачно выдал Алексей тираду,
Не требуя за спич награду. —
Утратил речь Иван от потрясений,
Без партии останется и денег.
Что делать, коли нет опоры,
Сопьется и погибнет с горя.
И секретарь его призыву внял,
Суровый тон на мягкий поменял:
«Кабы скандал, конфуз не вышел,
Ивану не сорвало «крышу»
От стресса, горьких угрызений.
Убавлю я на психику давление, —
Решил вожак партийный. —
Иван – простак, молчун наивный.
Вот на таких их жены ловко
И воду возят и плетут веревки.
Типичный подкаблучник
Без партии не станет лучше».
– Иван, до глубины взволнован,
Грех осознал, ошибки понял.
В рядах его в своих оставим,
Лишь выговор объявим.
Кто «за»? Давай проголосуем,
Чтоб дело не повисло всуе.
Семь – «за», приятель – против,
И в партии Иван и на работе
Остался. Алексей его поздравил
Словами «выстояли, браво».
В глазах ни радости, ни грусти,
Как будто вытравили чувства.
Вид странный, бледный.
– Взбодрись, Иван, с победой!
И к сердцу близко не бери,
Здоровье, нервы береги.
В петлю не вздумай лезть,
Ведь суицид, считай, болезнь.
Будь сильным телом, духом,
А выговор пустяк, как оплеуха.
– С чего ты взял, что я взволнован? —
Спросил Иван с улыбкою спокойно.
– Так мрачен был, дрожали пальцы,
И потому я сразу догадался,
Что партбилет тебе дороже жизни.
Ты шевелил губами, как на тризне.
– Чудак, причин нет для волнения,
На заседании коротал я время.
Другая занимала мысли тема,
Есть у ежей серьезная проблема.
Как самке и самцу дитя зачать,
Чтобы иголки не могли мешать.
Изображал на пальцах позы,
Я оптимум искал для пользы.
И Алексей ответил смехом,
По залу прокатилось эхо.
Суть в том, что ушлому Ивану
Партийные дела по барабану.
Отлично знает, что в рядах единой
Жулье, ворье и прочая «малина».
Немало лизоблюдов и дебилов.
Их часто отправляют на посадку
От жизни беззаботной, сладкой.
Убогие по-крупному хомячат
В расчете на защиту и удачу.
Но тем, кто не имеет патроната.
На нары суждено сменить палаты
Иван далек от сказочных сокровищ,
Ни слава не нужна ему, ни помощь
БАБКА АГАПКА
На лето привезли к бабусе внучку.
Дитя, играясь с кошечкой и Жучкой,
По недосмотру вскоре завшивела,
Чесалась кожа, голова зудела.
Но бабка сообщать не захотела,
Ведь сын, невестка сразу обвинят
И в город заберут дитя…
Медвежий угол, старая деревня
Среди лесов уныло дремлет.