— Куда вы нас ведете? — на ходу спрашивает Майк.
— Молчать! — отвечает тот, который сзади. Коридор кажется бесконечным. Что-то надо делать.
Майк начинает насвистывать сквозь зубы. А я пытаюсь сообразить, куда подевался СИ.16. Может быть, его увел третий? И что же с ним сделали? Когда его потащили за дверь, мне было плохо видно. Я начинаю горько упрекать себя в глупости. Сколько же драгоценного времени мы потеряли за разговором с этим недоделком! А ведь могли бы с его помощью осмотреть все здание. Но я не могу удержаться и все время возвращаюсь в мыслях к тому, что понарассказал нам этот чудила… Кто же такой Маркус Шутц? Я, конечно, догадывался, что он занимается какой-то научной деятельностью, ведь я же видел фотографии, а они сомнений не оставляют. Но что это за байка о воспроизводстве? Какой-то человеческий инкубатор? Быть не может, чтобы такое творилось в Калифорнии. Я думаю, тут на самом деле вот что: этот доктор Шутц руководит частной клиникой для душевнобольных, один из которых сбежал… Ну а кроме этого, наверное, еще занимается всякими делишками. Но такое объяснение я тоже отбрасываю. Это невероятно. Как это ни глупо, но, скорее всего, тут и правда что-то страшное… что-то ужасное… и еще эти двое, похожие друг на друга как две капли воды, которые ведут нас… Кто они?
Черт, хорошо бы обсудить все это с Гарри Килианом! Чем он, интересно, сейчас занимается? Дозвонился ли в полицию?
Какой же я глупец… Ясное дело, никуда он не дозвонился… Ник Дифато, может быть, и всемогущ в Лос-Анджелесе, но он вряд ли может помочь здесь, в Сан-Пинто. В такой маленькой дыре ничего не стоит купить весь полицейский участок целиком… Вместе с шерифом и заместителями.
Так, хорошо. С этим все ясно. От полиции помощи ждать нечего. А Гарри? А Энди Зигман? Они-то где?
А гранаты Майка? А те мужики с вышек?
Боже мой, чем дальше, тем больше все это напоминает мне кошмар. А мы все идем по этому белому коридору. Майк насвистывает. Я слышу, как когти Нуну тихо цокают по бетонному полу — он плетется за охранником, идущим у меня за спиной.
Майк вплотную приблизился к тому, который идет впереди. Неожиданно я вижу, как он бросается вперед и орет сквозь зубы:
— Фас, Нуну! Взять его!
Сзади раздается вопль, я оборачиваюсь и вижу, как охранник хватается руками за шею, пытаясь оторвать от себя немедленно выполнившего приказ боксера. Вот он уже наполовину вырвался, его рука поднимает револьвер, сейчас грохнет выстрел — но я перехватываю эту руку и выворачиваю ее в другую сторону. Слышится треск, и она подается совсем без усилия. Надо же, сломал — что делать, издержки профессии.
А в это время Майк старательно долбит другого охранника головой о бетонную стену. Он широко улыбается и считает вслух удары. На пятнадцатом решает остановиться. Что же, вроде не обидел. А тот, которому я изменил конфигурацию руки, спокойно отрубился прямо у меня в объятиях. Кладу его вдоль стены и слегка обыскиваю — не следует терять полезные навыки. Естественно, в карманах у него ничего нет. Вернее, ничего интересно.
— Теперь надо поторопиться, — вполголоса говорит Майк. — А куда делся этот хвастун?
— Кто? — спрашиваю я. — Джеф?
— Да… Джеф… Что они с ним сделали? Он один может показать нам дорогу…
— Да тут ничего сложного… — говорю я. — Все время прямо.
— Мы прошли мимо каких-то дверей, — возражает Майк… — хотел бы я знать, что там за ними…
— Тогда пошли обратно. Но скорее всего, Джеф где-нибудь сейчас сидит и делает свои маленькие делишки…
Напоследок мы еще раз прикладывем по башке своих недавных пленителей. Я стараюсь не смотреть — уж слишком они похожи друг на друга — и бегом возвращаемся назад.
Дверь оказывается закрытой. Прямо перед нами коридор раздваивается: проходя мимо первый раз, мы этого не заметили. Но где же лысый Джеф? Что с ним сделали?
— Может, их все-таки было трое, — говорю я Майку.
— Не исключено, — бормочет он. — И собаку бесполезно просить помочь — этот тип вообще ничем не пахнет… Ну козел!
— Его наверняка где-нибудь заперли, — предполагаю я. — Давайте открывать все двери подряд!
— Слишком рискованно, — поясняет Майк. — Ну куда теперь?
Мы можем пойти направо, налево или вернуться назад, туда, где оставили лежать наших жалких тюремщиков.
— А может, отвалим куда подальше, — эта мысль не дает мне покоя, — опять так же, через подвал?
— Там дверь закрыта, — отвечает Майк.
И он смотрит на меня так, что я краснею. Идиотская привычка — краснеть. Но все-таки… как же хорошо дома…
— Да я не испугался, — оправдываюсь я, — просто хочется немножко вздремнуть.
— Эх, старина, — говорит Майк Бокански, — да я на вашем месте скорее бы мечтал о холодных компрессах и о паре костылей… Уж не знаю, из чего вас сделали, но материал оказался прочным… Ладно, чем так стоять, откройте-ка лучше эту дверь — вдруг действительно придется сматываться — будет хоть один знакомый выход.
Я подхожу к двери и разглядываю ее поближе. Крепкая дверь. Слегка пробую ее плечом. Бесполезно.
— Поберегись! — кричу я Майку и беру разбег.
Затем со всего маху леплю в эту дверь свои девяносто килограммов. Она трещит по всему периметру, и я растягиваюсь на полу среди дюжины деревянных обломков. Майк помогает мне подняться. Все это сопровождается приличным грохотом.
— Ничего не понимаю, — признается он, — тут уже полчаса стоит такой шум, а на него прибежали всего трое каких-то придурков.
— Да, странное местечко, — говорю я, потирая правую ключицу. — Оно мне уже порядком осточертело.
Майк входит в комнату и убеждается, что окошко все еще на месте. Я иду за ним и неожиданно вздрагиваю. Это Нуну вдруг коротко и глухо тявкнул. Мы резко оборачиваемся и тут же прижимаемся к стене по обе стороны искалеченной двери.
— Кажется, я начинаю понимать, — ворчу я, — эта комната служит им мышеловкой.
Звук шагов приближается. Майк подозвал собаку.
Мы ждем. Шаги замирают возле двери. Нуну с отвращением ныряет в ноги к Майку. В комнату кто-то входит.
— Ну что, — говорит он (и я узнаю голос СИ.16, или Джефа Девэй). — Пришли все-таки взглянуть на операцию в зале номер восемь?
19
Обыск
Мы стоим разинув рты.
— Они уже начали, — настаивает Джеф, — если хотите успеть, то пошли прямо сейчас. Обычно такие операции продолжаются недолго.
— Показывайте дорогу, — говорит Майк. — Где тут этот восьмой зал?
— Надо спуститься еще на два этажа, — объясняет Джеф. — Лучше на лифте. А что, это вы сломали дверь?
— Да, — отвечает Майк, — но лучше забудьте об этом, просто маленькая неувязка.
— Не надо мне таких рекомендаций, — протестует Джеф, — вы же знаете, я повторяю все, о чем меня просят забыть.
— Извините. И выньте, пожалуйста, руку из кармана.
Джеф поворачивается к двери, и мы пускаемся в путь. Но не успеваем пройти и трех метров, как Нуну замирает и, виляя хвостом, бросается назад в комнату. Мы слышим чьи-то удивленные голоса, оборачиваемся и видим Гарри Килиана и Энди Зигмана, с интересом рассматривающих изуродованную дверь.
Я рад видеть их вновь. Гарри, судя по виду, уже отошел после сегодняшних потасовок. Не стану описывать его лицо, так как в самом начале я говорил, что Гарри — красивый парень, а в настоящий момент такое определение никак не соответствует состоянию его физиономии.
Не стоит терять время на разговоры. То, что они оказались тут, уже само по себе удивительно. В двух словах Майк рассказывает, что было с нами, с тех пор как мы расстались возле высокой кирпичной стены. Потом мы знакомим своих друзей с лже-Джефом Девэй, который только рад пополнению честной компании, и снова трогаемся следом за ним по коридору. Его правая рука все время делает четкую отмашку.
Мы опять попадаем в широкий коридор, затем сразу поворачиваем направо, а через несколько шагов оказываемся возле вереницы лифтов, в каждом из которых могут спокойно разместиться целый «паккард» и двадцать два раздвинутых тромбона.