— Паспорт участковый забрал, а так ничего там нет особенного, — произнесла вошедшая за ним и стоящая в дверях соседка.
Генка остановился, достал сигареты и закурил.
— Хоть какие-то фотографии, может, остались?
— А зачем они ей нужны? — удивилась Надежда Петровна.
Генка стукнул легонько по столу кулаком и направился к двери, перед ней остановился, взгляд его упал на платок, висящий на вешалке.
— Это ее? — спросил он.
— Да…
Свернув платок, отдал его Насте.
— Ну, всё… — не сказав больше ни слова, прошли мимо посторонившейся соседки, вышли из дому и направились в сторону остановки.
— Геннадий, подожди! — крикнула соседка.
Забежав домой, выскочила через минуту.
— Вот, это твои… — подала она ему сверток в полиэтиленовом пакете. — Почтальонша в мой ящик совала.
Геннадий узнал свои письма. Может десятка два он написал за все время. Письма, которые мать так и не прочитала. Взяв сверток, вернулся в дом и положил письма на стол. Проходя мимо сарая, Генка заметил косу: и коса висела на том же месте; глянул мельком на соседку и, скинув с себя фланелевку и тельняшку, начал косить бурьян…
— Спасибо тебе, Гена, — поблагодарила Надежда Петровна, когда он закончил.
— Дверь не забивайте, — попросил Гена, обернувшись еще раз на покосившуюся избушку, и, держа Настю под руку, зашагал по дороге. Соседка еще что-то кричала про этот дом, но они не оборачивались…
Летний березовый лес пестрой зелено-белой пеленой проносился мимо окон автобуса. Настя, положив голову на Генкино плечо, думала о чем-то своем. Сам Геннадий смотрел через стекло и вспоминал тот сон, из-за которого он приехал, ведь кто-то подсказывал ему, что он увидит ее в последний раз, но это он понял только сейчас…
Конец
Закончилась последняя строчка. Вера, переключившись опять на страницу с его фотографией, долго сидела с опущенной головой, упершись рукой в висок.
«Я все поняла… поняла, почему ты приходишь и сидишь всегда одинаково: закрыв левой ладонью правую и положив их на синюю папочку с несколькими белыми полосками… поняла, почему ты всегда забираешь конверт левой рукой. Как будто прячешь правую. Генка — это ты…» — Вере стало нестерпимо стыдно за свой звонок.
Поднялась и вышла на лоджию. Летнее солнце, красное и уже не злое, лениво садилось за горизонт. Во дворе бегали ребятишки, какая-то такса с громким лаем носилась за ними. Бабульки сидели на скамейках, изредка, покрикивая на внуков. Еще раз окинув взглядом панораму вечернего двора, Вера вернулась за монитор.
«Интересно, а какой ты был тогда, молодой? В форме моряка… в тельняшке…» — опять усевшись за экран монитора, Вера беспрестанно всматривалась в фотографию. Рука сама потянулась к телефону.
— Евгений Михайлович? — виноватым голосом спросила она.
— Да, Вера Сергеевна…слушаю вас. Никак я еще и должен вам остался?! — неунывающим тоном ответил Евгений.
Вера не обратила на это внимания.
— Я хотела бы извиниться за сегодняшнее. Я вас очень уважаю и хотела бы, чтобы наш договор остался в силе… И… — тут она слегка запнулась, — … и еще… Мне кажется… что я в вас… — закусив палец и не сказав последнего слова, Вера выключила телефон.
Самодостаточные женщины редко говорят такие слова…
Лешка
…Лешке повезло. Он попал в те ясли, о которых так мечтали родители. Лешка был необычным — один на сто тысяч по статистике. У него сердце было на другой стороне, но это ему не мешало быть самым веселым в группе. Эти ясли со статусом «санаторные» работали круглосуточно кроме выходных, и часть ребятишек оставалось на ночь. Оставлять могли все, но некоторые не хотели как, например, один вредный папа, своих близняшек забирал всегда, хотя дома еще двое.
— Андрей Николаевич, что вы тащите их домой в такой мороз, пусть остаются, — жалостливо ругалась воспитательница.
— Зачем мы их рожали тогда? Они нам дома не мешают, — немножко сердито отвечал он.
Лешка оставался всегда с понедельника до пятницы, бывали и дни, когда кроме него в группе никого не было. Занятые родители зарабатывали ему на счастливое будущее. Иначе, зачем добивались, чтобы его определили именно сюда.
— Ика! — кричал он воспитательнице по имени Вероника и бежал прятаться, знал, что она пойдет его искать. В такие дни и искать кроме него было некого…