— Верочка, — прервал ее воспоминания, приползший в темноте к её кровати на четвереньках муж. — Прости меня.
— Отстань! — всё так же сердито ответила Вера.
Семён попытался оказать силовое давление, то есть обнять ее покрепче, но Вера, отпихнув его в сторону, вскочила с кровати и в сердцах крикнула:
— Я с тобой двадцать лет прожила, а ты все о Нинке думал, постоянно думал — не девяносто процентов времени! А все сто!
— Верочка, что ты такое говоришь! Да я тебя одну люблю!
Вера быстро оделась и, хлопнув дверью, выскочила на улицу. Вся деревня уже спала, ни у кого уже не горел свет. Не спали только мотыльки, танцующие возле фонарей освещавших дорогу. Куда идти не знала, чувствовала, что надо как-то остыть, но ноги почему-то принесли ее к дому Соболевых.
Хотела найти камень, и высадить стекло, да где тут в темноте его увидишь. Решила вернуться к дороге, чтобы там поискать подходящий булыжник, но тут заметила во дворе висящее для просушки белье. Среди белеющих в темноте простыней и наволочек увидела силуэт Нинкиного красного платья.
«Порву в клочья… чтоб не дразнила больше мужиков», — решила она.
Старясь, чтобы не скрипнула дверца, Вера плавно потянула засов и медленно осторожно открыла ее. Бесшумно подошла к бельевой веревке…
… Семён никак не мог заснуть, мысленно перебирал все варианты подхода к жене. Скрипнула входная дверь.
— Успокоилась? — спросил Семён, слыша звук проходящих мимо него шагов жены.
— У нас лампа керосиновая целая еще? — ответила Вера из другой комнаты.
— Целая, где-то в гараже лежит, а зачем тебе?
— Зажги и принеси, свет в комнате только не включай.
Семён непонимающе пожал плечами, встал с кровати и пошел искать светильник.
… Открыв дверь, Семён остолбенел и чуть не выронил горящую керосиновую лампу на пол. Перед ним стояла Вера, одетая в Нинкино красное платье. Семен поднял светильник повыше, и Вера повернулась к зеркалу, внимательно осмотрела себя. На столе лежала Колькина тельняшка. Повернувшись к Семену лицом, она заулыбалась и спросила:
— Ну как?
У Семёна пересохло во рту, и он не знал что сказать.
— Я сама знаю, что хорошо, можешь не отвечать. Поставь лампу на стол и одевай тельняшку.
— Зачем? — кое-как произнес вконец обескураженный муж.
— Колькой будешь!
— Зачем я буду Колькой?!
— Как зачем? Тебе значит можно в фантазию Нинку, а мне что — никого нельзя? Вот Колькой и побудешь…
Семён не стал спорить, в секунду сменил майку на тельняшку и подошел к жене.
— Она очень идет тебе… — сказала Вера, обвила Семёна руками и, закрыв глаза, потянулась за поцелуем….
…Семён лежал и все никак не мог отдышаться. Вера, закинув на него ногу, смотрела на фитилек лампы и улыбалась.
— Интересно, у Кольки с Нинкой это происходит прямо так, как у нас сейчас было? — спросил Семён.
— В каком смысле?
— Ну…. они тоже самое творят, что мы сейчас тут творили?
— Не знаю… а тебе что не понравилось?
— Понравилось! Очень! А как же с вещами, ведь спохватятся?
— Ничего страшного, потом подброшу.
— Может еще разок? — предложил Семён.
— Что Нинка шибко понравилась? — съязвила Вера.
Семён засмущался, но пробурчал:
— А сама-то…
И расхохотались оба так, что проснулся и загавкал их дворовый пес….
…Пассажирский «Газик», привычным маршрутом несся на ферму. Лиственный лес вдоль дороги уже радовал глаз первыми разноцветными листьями на деревьях, Вера смотрела в окно, думая про себя, и улыбалась. Нина всю дорогу оглядывалась в ее сторону и все-таки не выдержала. Поднялась с соседнего сиденья, перебирая руками поручни в болтающемся туда-сюда автобусе, подойдя к Вере, жалобно по-детски пролепетала:
— Вера, я уже вся измучилась. Скажи — чем я тебя обидела?
Вера улыбнулась ей и чуть подвинулась на сиденье.
— Садись рядом, не обращай внимания. Настроение у меня просто плохое было. Как дела у тебя?
Нина обрадовалась, что ее, наконец, простили непонятно за что, плюхнулась рядом с ней и защебетала:
— Представляешь: ночью у меня мое платье любимое утянули и вдобавок Колькин тельник прихватили. Колян злой был как черт, все утро на меня орал, как будто я виновата. Я думаю — может цыгане ночью проходили.
— Цыгане? Да что им в нашей глуши делать?
— А кто еще? Наши же не оденут! Сразу узнаю. Всё-таки цыгане!
— Нин, ты какая-то простая совсем. Фантазии у тебя даже никакой нет. Цыгане, да цыгане…
— Какой еще фантазии?
— Какой? — Вера хотела сказать, но передумала…
Пассажирский «Газик» зарулил во двор фермы, коровы услышав знакомый звук автомобиля, радостно замычали. Женщины поднялись и стали выходить из двери в мир серой и монотонной деревенской жизни, раскрашенный фантазиями поэтов, писателей, да и самих местных жителей…
Идеальный муж