— Больно? — вырвалось у Грейва.
Голос звучал отвратительно.
Женщина вздрогнула и повернула голову к нему. Красивые брови слегка нахмурились.
— Не очень. Вам наверняка больнее.
— Прошу прощения, миледи. Не хотел причинить вам боль.
Она вела себя не так, как обычная женщина. На ее прекрасном лице он не заметил ни тени смущения. На бледных щеках не вспыхнул румянец, длинные ресницы не дрогнули, стыдливо закрывая глаза — ее спокойный взгляд был устремлен прямо ему в лицо.
— Почему вы не убили меня? Вы же собирались.
— Собирался, когда думал, что передо мною рыцарь. Когда же понял, что ошибся…
— Тогда что? Разве для вас была разница, рыцарь я или леди?
Грейв помолчал, пытаясь сглотнуть. Пересохшее горло, казалось, опухло, и нещадно саднило, требуя хотя бы глотка воды.
— Нет чести для мужчины в том, чтобы убить женщину.
— Чести? — тонкая бровь насмешливо изогнулась. — Значит, вы человек чести? Как благородно.
На переносице у Грейва что-то лежало, мешая смотреть на женщину, а кончик носа вдруг стал нестерпимо зудеть. Грейв попытался поднять руку, чтобы почесать его и убрать гадость, лежащую на его лице, но звякнули кандалы — оказалось, что его руки прикованы к кровати, поднимаясь всего на несколько дюймов. Пошевелив ногами, он понял, что такие же кандалы охватывают его щиколотки.
— Простите за эту предосторожность, — заметив его движение, сказала женщина. — Так что же, это честь велела вам напасть на мирный замок?
Грейв инстинктивно поморщился, но переносица отплатила ему за это новой вспышкой боли, и он лишь судорожно дернулся, звякнув оковами.
— Нет, — ответил он, облизнув сухие губы. — Деньги.
— Значит, вы разбойник?
— Не совсем. Я наемник.
— Вас наняли, чтобы убить меня?
— Нет, — кончик носа зудел просто невыносимо, и Грейв попытался повернуть голову, чтобы почесать его о подушку.
Маленькая изящная рука предупредила его движение, придержав голову Грейва за подбородок.
— Не вертитесь — вы собьете повязку.
— Что это за дрянь у меня на лице?
— Это не дрянь, а глина. Она должна засохнуть и зафиксировать нос. Он у вас сломан.
— Пекло. Мой нос был сломан уже не один раз — и ни разу его не макали в глину. Уберите это с меня.
Он попытался высвободить подбородок из ее пальцев и все-таки почесать нос, но она удержала его лицо обеими руками.
— Прекратите вертеться. Чего вы добиваетесь?
— Хочу почесать нос, — признался он. — Зудит сильно. Но не получается.
Он еще раз дернул закованными в кандалы руками, будто пытаясь продемонстрировать ей свое незавидное положение.
Ее губы тронула легкая улыбка.
— Я почешу, — и она почесала.
Грейв невольно рассмеялся, чувствуя и неловкость, и желанное облечение, но тут же ощутил новый приступ боли.
Лучше воздержаться от смеха.
— Спасибо, — сказал он.
— Не стоит благодарности. Так для чего же вас наняли?
Грейв помрачнел. Женщина, сидевшая рядом с ним, вызывала у него симпатию, но начинала задавать вопросы, на которые он не мог ответить.
— Поверьте, вам не причинили бы никакого вреда, леди Ройз.
— Значит, вы знаете меня.
— Об этом нетрудно было догадаться. Едва ли в этом замке есть еще одна леди.
— Вас нанял мой дядя?
Грейв молчал, глядя на нее с толикой досады. Если она знает, зачем спрашивает?
Она нравилась ему, эта светловолосая женщина — скорее, молодая девушка, — но это не значило, что он мог болтать с ней о своем нанимателе.
Пусть даже он и провалил дело.
— Чего же он хотел? — не унималась красавица. — Если он не приказал вам убить меня, то что вы должны были сделать, взяв замок?
Грейв молча облизнул сухие саднящие губы. Его взгляд спустился с прекрасного лица ниже, задержался на длинной белой шее, что терялась в целомудренном вырезе простого платья, на отчетливо проступавшей сквозь натянутую ткань высокой груди, скользнул по сложенным на коленях изящным рукам, не отягощенным никакими украшениями.
— Не хотите сказать мне?
— Я не могу. Простите.
— Что ж, — произнесла она задумчиво. — На допросе вы держались храбро — было бы глупо с моей стороны ожидать, что вы расскажете мне все по доброй воле.
Грейв напрягся. На допросе? Она что, видела, как его допрашивали? Вот дерьмо. Он вспомнил, в каком виде очнулся в подземелье — совершенно голый, обездвиженный, в унизительной позе, на коленях, неспособный дать отпор… Грейв закрыл глаза и слегка отвернул голову, скрывая смущение и досаду от этой женщины, что от начала до конца была причиной и свидетелем его позорного поражения.