Рассказывал он и о кровавых битвах, о прославленных воинах, о разрушенных войнами семьях, о прекрасных девушках, не дождавшихся с поля брани своих женихов, об ужасах чумы, в последние годы гулявшей по королевству и лишь чудом не зацепившей окраин Междуречья. И тогда она украдкой утирала непрошеные слезы.
После его отъезда она поначалу и сама не могла понять, почему вдруг ею завладела непривычная меланхолия. Вечерами она не могла найти себе места, а по утрам вставала грустная, серьезная, не испытывая радости в предвкушении грядущего дня. А затем поймала себя на мысли, что слишком уж часто вспоминает Грейва. И — что для нее стало очевидным — скучает по нему.
Это открытие озадачило ее и даже слегка задело ее самолюбие. Никогда еще прежде не приходилось ей вздыхать по какому-нибудь сыну знатного лорда или славному рыцарю — она слишком привыкла к тому, что мужчины готовы на что угодно, чтобы добиться ее расположения и помечтать о том, чтобы заполучить молодую, знатную и богатую вдову себе в жены. Она же забавлялась тем, что разжигала их желания, оставляя им в качестве надежды едва уловимые намеки, но никто из них никогда не затрагивал ее сердца.
Капитан Грейв отличался от всех. Он вел себя подчеркнуто любезно и держался с ней в рамках приличий, лишь иногда слегка переступая их, словно бы невзначай. Порою она ловила на себе его задумчивые взгляды и видела в них абсолютное восхищение. Впрочем, к восхищению она привыкла. Она знала, что нравится многим, и Грейв, конечно, не был исключением.
Исключение было в одном — она жаждала его общества. А за время его отсутствия необъяснимая тоска буквально насквозь проела ее душу, причем настолько, что к моменту его приезда она готова была бежать к нему навстречу и повиснуть у него на шее, как она в детстве вешалась на шею отцу.
Конечно, подобные томления и желания были недостойны благородной леди, поэтому она хранила их в тайне, а свою безграничную радость от встречи попыталась обуздать. И все же, их первая встреча после долгой разлуки оставила ее в смятении.
Она готова была поклясться, что увидев ее, он испытал такое же лихорадочное возбуждение, как и она сама. Но если ей худо-бедно удалось скрыть свои чувства, то волнение Грейва сквозило в каждом его нервозном жесте, в каждом невпопад сказанном слове, в каждом жадном и страстном взгляде, брошенном на нее.
Каким бы ни было ее странное чувство к нему, совершенно очевидно, что оно было взаимным.
Неожиданное письмо с очередным предложением стать чьей-то женой пришлось очень кстати. Когда Гвен намекнула, что на турнире не прочь устроить смотр женихов, лицо Грейва разительно изменилось — он стал мрачен, отстранен, и явно потерял интерес к обсуждению грядущего турнира. Значит ли это… что ему не нравится идея о ее замужестве?
Сердце Гвен учащенно забилось. Неужели это ревность?
Она улыбнулась сама себе, а щеки зарделись румянцем. Как хорошо, что в эту минуту ее никто не видит!
Но в тот момент, когда она позволила себе немного помечтать о том, какие чувства всколыхнула она в Грейве, в ее ушах тотчас же проскрипел назойливый голос лекаря Филиппа: «Не пристало воспитанной девице думать о подобных глупостях. Уж не возомнил ли безродный разбойник, что он может быть ровней высокородной леди?»
Улыбка Гвен потускнела.
А ведь и правда… Хотелось ей того или нет, но рано или поздно ей придется сделать выбор и выйти замуж — не коротать же ей век вдовой… Молодость скоротечна, а в ее возрасте ей уже стоило бы позаботиться о наследниках… И лорд, достойный ее руки, непременно должен обладать достаточно знатным происхождением, высоким положением и завидным богатством, чтобы ее выбор пал на него.
Гвен бросила грустный взгляд на письмо и печально вздохнула.
Что ж. Уже завтра они начнут готовиться к турниру.
Глава 6. Приоткрывая завесы
Хмуря брови и сверяясь с чертежами, Грейв наблюдал за установкой трибуны, когда вдруг боковым зрением заметил яркий отблеск и повернул голову в его сторону. К ним приближалась леди Гвендолин в сопровождении своего оруженосца, ведущего под уздцы их лошадей, и мягкое осеннее солнце отражалось ослепительными бликами в ее золотистых волосах, крупными волнами струящихся по спине и плечам, радуя глаз Грейва.