Гвендолин мило улыбнулась.
— Думаю, что примет. Впрочем, вскоре мы сами все увидим. Но я была бы вам крайне признательна, если бы вы объяснили мне правила турнира — увы, в таких забавах не смыслю ровным счетом ничего. Потребуется ли моё участие? И какова будет моя роль, помимо роли радушной хозяйки?
После недавнего смятения чувств Грейв был рад вернуться к той теме разговора, которая была ему понятна.
— Ваша роль, предполагаю, вполне определенна — не думаю, что на турнире будет присутствовать дама, достойная сравниться с вами своей красотой…
Гвендолин снова звонко рассмеялась.
— Ах, капитан! Сколько раз я слышала слова лести от славных рыцарей и сынов благородных домов, но от вас я слышу их впервые… Не хотите ли вы сказать, что уподобились прочим льстецам, льющим сладкий нектар мне в уши?
Растерянный Грейв не сразу понял, о чем она говорит, а когда понял, то смутился совершенно.
— Миледи… Смею заверить, в моих словах не было ни капли лести. Я просто сказал очевидное. А, кроме того, когда лорды и рыцари, желающие показать свое искусство и доблесть, прознают о том, что является истинной причиной турнира… я думаю, среди них будет немало смельчаков, лелеющих самые дерзкие мечты, которые пожелают сразиться за честь и благосклонность прекрасной дамы.
— Благодарю вас, капитан. Но все же я не склонна быть столь самоуверенной. Многие лорды привезут на турнир своих жен и дочерей — я хотела бы после окончания турнира устроить прощальный бал. И, быть может, вскоре мы получим множество приглашений на свадьбы… как вы думаете?
Грейв предпочел бы вообще не думать о свадьбах, поэтому позволил себе перейти к другому вопросу:
— Вероятно, миледи. Но я хотел бы обсудить с вами, кого бы вы предпочли видеть в роли зачинщиков — их мы выберем по числу феодальных владений нашего королевства. Я предлагаю следующих: Майлза Кроу, начальника замковой стражи — он прославленный рыцарь, закаленный в боях, нелегко будет соперникам найти равного ему; Лесли Вудса по прозвищу Вепрь — что касается меня, я на собственной шкуре ощутил справедливость его прозвища, поскольку его меч едва не размозжил мне голову; Герберта Мейера — хоть он и молод, но силой и выносливостью не уступает самому Кроу; осмелюсь предложить одного из моих людей, Арчибальда Хейла — уверяю вас, что, несмотря на его худощавость, он весьма верткий и устойчивый малый, на коне держится как бог, а уж симпатии дам будут точно на его стороне…
Грейв продолжал увлеченно перечислять кандидатуры на роли зачинщиков, и ему казалось, что Гвен внимательно слушает; когда же он закончил перечислять имена и достоинства выбранных им рыцарей, она спросила:
— А вы? Разве вы не хотите стать одним из тех, кто начнет состязание?
— Я?! — ей удалось в который раз за день сбить его с толку. — Помилуйте, миледи… Я не собираюсь участвовать в турнире, мне и в роли распорядителя вполне хватает забот — к тому же, принимая во внимание столь высоких гостей.
— Как?! — на прекрасном лице Гвендолин отобразилось искреннее разочарование. — Разве вы не хотите прославить своей доблестью Волчье Логово?
— Но, миледи… — Грейв совершенно растерялся. — Какая доблесть у наемника? Я ведь даже не рыцарь.
— Зачем вы лжете и наговариваете на себя, капитан? — лицо Гвен преобразилось: обычная приветливая маска, с которой можно было позировать для написания картин, вдруг исчезла, а на ее месте появилось настоящее живое чудо — щечки покрылись румянцем, широко распахнутые изумрудные глаза загорелись азартом, тонкие крылья носа нервно вздрагивали, а губы приоткрылись из-за участившегося дыхания. — Вы можете рассказывать о себе все, что угодно, но мне давно понятно, что вы не тот, за кого себя выдаете! Не рыцарь? Ха! Откуда же вы тогда знаете столько подробностей о рыцарских турнирах? Вы ни минуты не колебались, когда я поручила вам заняться подготовкой, а это значит, что турниры для вас были делом едва ли не обыденным.
Грейв молчал, наблюдая за леди Гвендолин, и едва улавливал смысл ее слов. Она была особенно прекрасна в этом неожиданном гневном порыве. Такой пылкой, страстной, искренней, настоящей он ее еще не видел. Пожалуй, именно такой она была, когда в своих золоченых доспехах вскочила на коня и ринулась в бой, защищая свой замок.
— Но ведь есть правила, — пытался он воззвать к ее благоразумию, — если я не смогу подтвердить свое рыцарство, то герольд будет вправе наказать меня за обман! А наказания за мошенничество на турнирах, должен заметить, не столько болезненны, сколько унизительны. Вы хотите моего позора перед всем королевством?