Грейв по-прежнему молчал, обдумывая ее слова. Он должен был признать, что государь проявил мудрость, позволяя Гвен самой выбрать свой путь, но необходимость ради любви добровольно отказаться от родительского дома, к которому она была страстно привязана, причиняла ей явную боль, и это разрывало ему сердце.
— Мне очень жаль, Гвен.
— Мне — нет, — она гордо вскинула подбородок, прямо глядя ему в глаза. — Когда-то ты выбрал любовь вместо власти и был счастлив в своем решении. И я… тоже хочу быть счастливой, Дрейк. Рядом с тобой.
Грейв медленно перебирал в ладони ее тонкие пальцы, понимая, что никто во всем мире не мог бы сделать этот выбор вместо нее. Он не задавал больше глупых вопросов: он ни единого мгновения не сомневался в ее выборе.
— Я люблю тебя, Гвен, — сами собой шевельнулись его губы.
— И я люблю тебя, Дрейк, — она склонилась к его лицу и с невыразимой нежностью коснулась мягкими устами его разбитых губ.
Сладкий поцелуй вскружил голову… Но на краю сознания продолжали вспыхивать новые беспокойные мысли. Как сделать так, чтобы в Зазимье она чувствовала себя уютней, чем в родительском Дрохенвальде? Как сделать так, чтобы его собственный замок стал родным домом и для нее самой, и для их будущих детей?
Как сделать так, чтобы его любимая действительно была счастлива?
Но эти мелкие тревоги вытеснила другая, неотвратимая мысль, железным кольцом стиснувшая его сердце.
Счастливая семейная жизнь с любимой женщиной — возможна, он знал это твердо.
Но лишь до той поры, пока она не станет королевой.
Конец
.