— Может статься, что и нет, — возразил я, задумчиво потирая подбородок. — Если он направляется в Ото, то так даже лучше — где-то в той стороне должна быть команда Итачи.
— А сам выбраться уже не надеешься? — Курама пренебрежительно фыркнул. — Совсем обленился, Учиха, во всём полагаешься на других.
— Проблему составляет то, — сказал я, игнорируя подначку, — что неизвестно текущее местоположение Орочимару. С одним-то Кисаме мы, может, и справились бы даже ослабленные, но если выяснится, что где-то поблизости затаился Змей…
— Уничтожим и его, — Лис поднялся на лапы и эффектно расправил хвосты. — Ему не тягаться с моей мощью.
— С полной мощью, — поправил его я, качая головой. — Нет, Курама, тут нужен другой план; двух нукенинов нам сейчас объективно не завалить.
— Но кто сказал, что Орочимару где-то поблизости? Может, Какаши победил его.
— Может. Хотел бы я в это верить, но готовиться всё равно стоит к худшему из возможных раскладов.
— Худший — это если тебя, пока будешь в отключке, доставят на место запечатывания.
— Нет, ну не настолько худший.
Какое-то время мы молчали. Я отстранённо глядел в воду перед собой, продумывая пришедший мне в голову план действий.
— Сколько у тебя чакры, Курама?
— А на что тебе нужно? — Лис в своём репертуаре, никогда не отвечает на вопросы прямо.
— На короткую, но яростную драку, — ответил я. — Скажем, три хвоста сможешь мне обеспечить?
Курама задумался.
— Могу, — сказал он, наконец, — но после этого мы оба потеряем сознание, причём довольно надолго.
— На сколько?
— Часов на пять, не меньше, — он внимательно посмотрел на меня. — Твой план того стоит?
— Стоит, я считаю, — надеюсь, мои расчёты верны, и всё удастся провернуть, как задумано. — Скорее всего, это единственный шанс для нас обоих предотвратить смертоносное расставание.
На какой-то момент мне показалось, что Курама пошлёт меня вместе с моим планом куда подальше; но Лис только пошевелил ушами и мотнул головой.
— Поступай, как знаешь, — буркнул он без злости. — Я дам тебе чакру, только сними печать.
— Когда будет подходящий момент, — кивнул я, поднимаясь. — Подбросишь?
— Не наглей, — прорычал Кьюби. — Я же чувствую, что твоя чакра уже начала понемногу восстанавливаться.
— Она нужна мне для другого.
Курама возвёл глаза к потолку клетки.
— Всё чаще думаю, что ты — моё наказание за грехи.
— Не обольщайся, я сам не в восторге ни от этого тела, ни от тебя, — надменно проинформировал его я, но смягчился, чтобы сгладить момент (не хватало ещё в критической ситуации с единственным союзником поругаться): — Давай не будем меряться, кому хуже, и просто разберёмся с проблемой.
В ответ Курама лишь почти одобрительно рыкнул и вновь вернул меня в реальный мир.
Как оказалось, за время моего отсутствия день перевалил за середину. Кисаме снова был в пути; на сей раз не медля, не дожидаясь, когда Самехада даст знать хозяину, что я очнулся, я соскользнул с меча, на котором меня так и несли, и припал к каменистой земле. Мгновенно обернувшись, Кисаме обрушил на меня свой огромный меч, но я уклонился, откатился в сторону и снял печать с клетки Курамы.
Алая чакра Девятихвостого обволокла меня за секунды — но медленнее, чем обычно. Три обещанных Курамой хвоста взметнулись над головой и блокировали новый удар Самехады, а затем два из них метнулись к Кисаме. Тот отпрыгнул, перехватил меч удобнее и вновь напал, стараясь задеть меня своим оружием, из-под сбившихся бинтов на котором уже показались острые серые чешуи.
Ловко увернувшись, я моментально контратаковал и впился когтями в руку противника; перехватив хвостами Самехаду и удерживая её на расстоянии от себя, я мысленно кинул Кьюби образ моей руки, свободной от его чакры. Курама меня понял, и когда он сделал требуемое, я коснулся белого кольца на пальце Кисаме и впустил в него практически всю собственную чакру, которую успел накопить, прибавив ещё часть лисьей.
Покров бидзю практически тут же спал, и я вновь потерял сознание.
На сей раз пребывал я в царстве небытия весьма долго. Очнувшись же, пожалел — во всём теле была такая боль, словно меня Ли полдня своим Лотосом в землю вбивал.
— Курама, ты там живой? — полюбопытствовал я, и не думая пока о том, чтобы встать из воды. По-правде сказать, я вообще ни о чём тогда не мог толком думать.
— И это был твой план?.. — голос Лиса звучал так глухо, что я от удивления повернул к бидзю голову. Кьюби лежал посреди своей клетки на боку, устало дыша, и выглядел как никогда измотанным.
— Перестань, — негромко попросил я. — Ты ведь понимаешь, для чего это было.
— Понимаю, — признал Курама, кладя морду так, чтобы смотреть прямо на меня. — А понимаешь ли ты, Изуна, что передал сигнал на все кольца Акацуки, не только твоих приятелей?
— Разумеется, — отозвался я и прикрыл глаза. — Но иначе никак. Остаётся надеяться, что Итачи поймёт, что к чему, и отыщет нас раньше, чем другие Акацуки.
Кьюби фыркнул.
— Учиха ненормальный.
— Ворчливый клубок меха.
Сварливо порычав какое-то время для приличия, Курама свернулся клубком и накрыл морду хвостами, давая понять, что разговоры со мной вести больше не намерен. Но я и сам не собирался трогать его — как бы парадоксально это ни звучало, Лис устал, и стоит сейчас дать ему отдохнуть и восстановить силы, которых нас и так продолжают лишать с завидной активностью. Да и мне самому не помешает немного оклематься.
Когда я очнулся в следующий раз, в моём подсознании было темно и тихо. Сперва я даже несколько испугался, но затем почуял в глубине себя чакру Курамы и успокоился. Впрочем — тут же снова напрягся, — если бидзю до сих пор не оклемался — это плохо; значит, Самехада и последнее сражение вытянули у него слишком много чакры, и для спасения нам и в самом деле придётся рассчитывать только на постороннюю помощь.
Пребывать одному в полусне было скучно, потому я вынудил себя очнуться и разлепить веки. Первым, что я увидел, был ночной лес, а затем я понял, что накрепко привязан к дереву; к моему боку была прислонена Самехада.
— Всё-таки Узумаки очень живучи, — послышался справа от меня скрежещущий голос. — Мне ещё не попадалось такого упёртого джинчурики.
— Я слишком ценю свою жизнь, чтобы не бороться за неё, — отозвался я, стараясь устроиться с большим удобством. — Есть неоконченные дела, которые не могу бросить.
Подойдя ближе, Кисаме присел на корточки напротив меня и усмехнулся, обнажив острые треугольные зубы.
— Ты действительно боец, мальчик, — сказал он с каким-то даже одобрением.
— Как и ты, — заметил я, держась максимально спокойно и уверенно. — Демон Кровавого Тумана, бидзю без хвоста, обладатель сильнейшего из Семи Мечей Тумана… Лестно иметь таких противников, как ты, знаешь ли. Начинает казаться, что являешься птицей высокого полёта, раз за тобой посылают шиноби такой силы.
На это Кисаме лишь хмыкнул; впрочем, добиться чего-нибудь лестью я и не питал особых надежд. Он — до мозга костей воин, превосходный убийца, но ни разу не стратег или политик. С такими договориться всегда труднее всего, если вообще возможно.
Всё тело ещё ныло после последней битвы, голова раскалывалась, и новые темы для разговора как-то не придумывались. Я уже было смирился с тем, что придётся молча сидеть и ждать чуда (мысленно при этом радуясь, что на сей раз меня хоть не вырубают), как вдруг Кисаме, продолжавший внимательно вглядываться в моё лицо, спросил:
— Много ли ты убивал, парень?
— Очень много, — честно признался я.
— Я имею в виду не щенков и котят, — с толикой издевки уточнил Кисаме. — Я о людях.
— Очень много, — повторил я свой ответ, прислоняясь затылком к стволу дерева и чуть запрокидывая голову. — На путях к своим целям мне пришлось перешагнуть через многие трупы.
Кисаме, похоже, этот ответ удовлетворил; усмехнувшись сам себе, он достал уже знакомую мне флягу со снотворным. Я плотно стиснул губы, не имея намерения вновь глотать эту дрянь.