Потом она стала думать о словах, которые Сергей сказал перед уходом. Он просил Нату быть осторожней с его женой, потому что она совсем не такая, какой хочет казаться. Что крылось за этими словами и почему ей надо было быть осторожней, Ната так и не поняла. И действительно, кого ей было бояться в своем доме?
***
После Нового года отец совсем ослабел, и холодным мартовским вечером его не стало. Похоронами занимался Сергей. Помогали многие: и школа, в которой отец проработал всю жизнь, и учителя, и бывшие ученики. Приходили соседи и просто знакомые, молча стояли возле гроба, потом так же молча уходили. И Ната была рада, что ее никто в эти печальные дни ни о чем не расспрашивал, не тревожил словами, которые произносят всегда в подобных случаях.
Последнюю ночь Ната провела возле отца. Она внимательно вглядывалась в его лицо, стараясь запечатлеть в памяти дорогие черты. Сейчас отец был на себя не похож. Во время долгой болезни он исхудал. Воротник купленной заранее новой рубашки оказался великоватым, и Ната осторожно поправила его. Морщины на лице отца обозначились еще резче, отчего он выглядел так, как никогда не выглядел при жизни: незнакомым и очень строгим. Да и руки, которые часто обнимали единственную дочь, уже не казались руками родными, теплыми и ласковыми. Сейчас они были усталыми и словно застывшими. Как больно и страшно терять того, кто тебе бесконечно дорог! И мысли, что уже никогда отца не будет рядом, приводили ее в ужас. Раньше Нате казалось, что за время тяжелой болезни она смогла смириться с его скорым уходом, но все оказалось иначе: осознание неизбежного и его свершение - понятия совершенно разные.
Когда все было кончено, Ната и Сергей вернулись в дом. Она прошла в комнату, села на диван и устало прикрыла глаза. Сергей устроился рядом. Оба молчали. Да и о чем было говорить, если они с детских лет умели понимали друг друга без слов? Потом Ната положила голову ему на плечо, потому что он был единственным человеком на земле, с кем она могла разделить свою боль. Сергей, прижимая девушку к себе и тяжело вздыхая, вытирал платком ее мокрые щеки, шептал какие-то, наверно, нужные слова, и ему больше, чем когда-либо, хотелось остаться с ней, такой несчастной, такой одинокой и по-прежнему любимой.
Мать в эти дни, словно что-то чувствуя, была непривычно тиха. В ночь перед похоронами Ната привела ее в комнату, где лежал отец. Она хотела дать ей возможность последний раз увидеть мужа. Но все было напрасно: мать даже не узнала того, с кем прожила долгие годы.
На другой день Ната вновь побывала на кладбище. Она долго стояла возле могилы, плакала и просила у отца прощения. За что? Она и сама не знала, но чувство какой-то вины и понимание того, что уже ничего невозможно исправить, наполняли душу горечью. Неожиданно заморосил холодный дождь. Пора было возвращаться в обыденность, пора было учиться жить без отца.
Вечером пришел Сергей. Они долго сидели на кухне, на столе стояли чашки с остывшим чаем, было грустно. Сергей держал руки Наты, гладил ее холодные пальцы. Она же чувствовала себя такой уставшей и опустошенной, что сомневалась, сумеет ли сказать ему те слова, которые сказать было просто необходимо.
- Может, я побуду еще немного? - спросил он, когда Ната выразительно посмотрела на часы.
- Не беспокойся, со мной все будет хорошо, - успокоила она Сергея. - Ты должен знать, что я благодарна судьбе за такого друга: ты всегда был рядом, всегда готов был помочь. Спасибо за все. Не знаю, как буду справляться со всем сама.
- Сама? Был? А почему был? Я никуда не собираюсь уезжать, - попытался Сергей пошутить, но в его голосе послышалась тревога.
- Мы уже взрослые люди, Сережа, поэтому давай сегодня поставим в нашей истории точку. Ты сам понимаешь, что ничем хорошим это не кончится. Я хочу изменить свою жизнь, тебе тоже давно пора остепениться, но пока мы рядом, сделать это невозможно.
- Почему ты именно сегодня заговорила об этом? - удивленно спросил он.
- Как ты не понимаешь, - устало ответила Ната, - если раньше забота о семье любимого учителя еще как-то могла оправдать твои частые появления в этом доме, то теперь все изменилось, ведь отца больше нет.
Сергей сжал пальцы девушки.
- Хочешь, я сегодня останусь насовсем? - спросил он. - Решайся, а? Сколько можно откладывать? И не бойся: обратной дороги для меня уже не будет.
Эти слова она слышала уже не в первый раз, поэтому лишь горько улыбнулась,
- А утром явится твоя жена с детьми... Сережа, милый, ты забыл, где я работаю, мне такой скандал ни к чему. И уехать мы никуда не можем: на моих руках мама. Нет уж, давай попробуем пока не встречаться, а дальше будет видно. Может, у тебя все наладится в семье, а может, у меня хоть что-то изменится.
- Ната, как это понимать? - он, кажется, начинал сердиться. - Ты не хочешь меня видеть? Поверить не могу...
- Я только хочу, чтобы мы перестали терзать друг другу душу, - перебила она. - Пойми же, наконец, я больше этого не вынесу, нет сил. Просто нет сил...
Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. Сергей смотрел на ее вздрагивающие плечи, на тонкие дрожащие пальцы и не находил слов, которые могли бы хоть что-то изменить, хоть как-то утешить любимую женщину. Получалось так, что он, принеся ей немало горя когда-то, продолжает это делать и сейчас. Может и права Ната, предлагая перестать мучить друг друга? Он еще посидел какое-то время, потом, не прощаясь, поднялся и вышел в темноту холодного вечера: продолжать разговор и принимать хоть какие-то решения в этот день не имело смысла.
Улица была безлюдной, и только на перекрестке он заметил стоящего у обочины пса. Был он, видимо, из тех, которым по какой-то неведомой причине не досталось в этой жизни и малого кусочка земного счастья, из тех, которые уже не ждут от нее ничего. И сейчас бездомный пес, понуро опустив морду, одиноко стоял на холодном ветру, безропотно принимая все уготованное судьбой.