Через пару домов карета вновь остановилась, лакей открыл дверь.
«Интересно, в глазу настоящая драгоценность или цветное стекло?» - вновь зацепилась Люба взглядом за любопытного орла.
После того, как все насытились и перешли в малую гостиную с ярко пылавшим камином, Люба не выдержала и спросила:
- Скажите, к чему вся эта лишняя маета с разными домами? – нет, ей, безусловно, нравилось, что хоть какое-то время она будет проводить вдали от мерзких белёсых глаз, но практичная сторона натуры не выдержала излишеств.
- Потому что официально я тебе никто, - скучающе ответил герцог. - Просто помогаю по доброй воле, - на последней фразе он глумливо изогнул тонкие губы. - Поэтому, дабы не скомпрометировать девичью честь…, - многозначительная пауза, - я снял для тебя отдельное жильё.
- То есть формально я свободна? – слегка встрепенулась Люба. Нет, она не собиралась никуда сбегать, просто стало приятно, что имеется хоть какая-то свобода действий.
- Формально ты нищая, бесправная девка, - плюнул ядом седой змей, - а фактически – ещё и самозванка. Без моего поручительства ты никто.
- Без вашего поручительства я помощник руководителя с трёхлетним стажем, высшим образованием и двухкомнатной квартирой, - резко напомнила она изначальное положение вещей.
- Да ты что? – с любопытством протянула Ждара. - И какая у тебя специальность?
- Психолог.
- Это ещё что за зверь? – поразилась компаньонка.
Видимо, наука о душе здесь не развивалась.
- Я же говорю – никто! – самодовольно откинулся на спинку стула маг.
- Между прочим, у вас налицо прогрессирующая мания величия, сильная психологическая травма, связанная с женским полом, скорее всего – с матерью, и развившийся на этом фоне комплекс неполноценности. Как следствие, стремление к насилию в личных отношениях.
- Что ты знаешь о насилии, девочка? – вкрадчиво спросил Брэг, при этом глаза его не обещали ничего хорошего. Он явно еле сдерживал ярость. – То, что я позволил тебе увидеть… детские игрушки по сравнению с истинной болью.
Желание вскочить и убежать терзало разум увлёкшейся своим профессионализмом Любы, но ноги ослабли до того, что из доступных вариантов было сползти с кресла и забиться в угол. Магиня с любопытством переводила взгляд с одного на другую, поигрывая рубиновым вином в бокале.
- Кажется, ты успела забыть, что бывает, когда показываешь зубки. - Маг не отказал себе в удовольствии собственноручно сжать тонкую, трепещущую шею. – Величие даёт родовая кровь и собственная сила. Сила воли, магии и духа. И не смей совать свой нос туда, где тебе не место.
Усиливающаяся хватка и приближающееся с каждым словом лицо вызывали головокружение пополам с отвращением. Ещё немного – и сознание сорвётся в небытие.
- Брэг, стой! – воскликнула шатенка. - Через три дня бал, нам не нужны синяки на шее.
- Ничего, вылечим, - оскалился маньяк и больно укусил Любу за полную нижнюю губку.
- Ай, - хрипло вскрикнула Люба, всё ещё удерживаемая железной хваткой.
- Чтобы вспомнила, с кем разговариваешь, - и смачно облизнул её подбородок.
Красный от крови язык скрылся во рту, слегка обагрив внутреннюю сторону губ. Сейчас он как никогда походил на вампира. Классического: злого, кровожадного, беспощадного. Ещё раз лизнув теперь уже повреждённую губу, он разжал пальцы и крепко взял за подбородок.
- Ты полностью в моей власти. Захочу – будешь делать то же, что и те девки, которых ты видела. А захочу больше – выполнишь, как миленькая.
Если до этого заявления Люба боялась, то теперь пришла в ярость. Сверкнув глазами, она с видимым отвращением вытерла рот.
- Только то, что указано в контракте, - потёрла она шею. - С вас штраф в размере трёх процентов от основной суммы договора за неправомерные действия и нанесение телесных повреждений средней степени тяжести.
Как всё-таки удобен договор, подписанный кровью! По нему отвечают не в суде, который можно подкупить, а перед мирозданием. Разумеется, если у ущемлённой стороны хватит ума протестовать. А дурой Люба перестала быть очень давно.