Герцог Брионский не мог отвести глаз от небесного видения, спускающегося к нему по лестнице. Безотчётное желание схватить и телепортироваться обратно в родовой замок зудило на кончиках холёных пальцев. А потом порвать и растоптать… Вместо этого он предельно аккуратно накинул на точёные плечики плащ цвета жемчуга и молча вышел.
И вновь карета со странным гербом, только в этот раз она успела разглядеть какую-то странную штриховку. Любопытство победило, и она решилась спросить:
- А что означает тот символ на дверце?
- Я так понял, геральдику вы не проходили? – приподнятые брови, презрительный изгиб тонких губ.
- Только королевскую.
Чего-чего, а вины за собой она не чувствовала. Не она же составляла план занятий.
- То есть за всё время ты выучила один герб?
Медведь попирает гиену, грозно скалясь. Очень сложный материал, учитывая не прекращающийся спор учёных о количестве клыков в пасти. Говорят, раньше их было шесть, но после нападения на дворец, парочку у главной статуи отбили, а остальные изображения оказались уничтожены. И лишь в древних рукописях некто Фукирол в беседе с учениками упоминает, будто зверь, в которого обращался родоначальник династии и его тринадцать потомков, имел костную аномалию в виде лишних клыков на верхней челюсти. Дескать, признак избранности и свирепства.
- Нет, конечно, - спокойно, а оттого ещё более раздражающе ответила иномирянка, - Двадцать три, а также портреты и биографии всех членов монарших семей.
Где, если копать вглубь, ещё и не такие мутанты имелись.
- Зачем? – опешил маг, - тебе сейчас куда важнее иметь хоть какое-то представление о местной знати.
- Что сказали, то и учила, - буркнула Люба. - В конце концов, я ведь принцесса, причём сопредельного государства. Откуда мне знать, кто здесь герцог, а кто барон, когда я десять лет ковры ткала под опекой старой няньки? – у Любы вновь включилось логическое мышление. – А вот знания о других правящих домах – самое оно.
- Восемь лет, - поправил Брэг. Как ни неприятно это признавать, но девчонка оказалась права. И он снизошёл до ответа. – Змеи – символ знаний и мудрости, а орёл – силы и власти. Род Брионских издревле владеет тайными знаниями, благодаря которым и возвысился.
Гордость и самодовольство – вот что звучало в голосе высокомерного мужчины. За ним действительно стояли гордость предков и величие рода. Но Люба, рождённая на обломках СССР, изучившая тысячу и один вариант выверта мозга, начиная с Аристотеля и заканчивая пресловутым Фрейдом, будь он хоть трижды усопшим, лишь усмехнулась. К счастью, про себя, ибо давно поставила ему диагноз и назначила лечение, всё упиралось в наличие медикаментов и смирительной рубашки. Желательно – с антимагическим эффектом. Вот тогда бы она ему объяснила, в чём разница между Бахом и Фейербахом, а также между феназепамом и гидроксизином.
- Я тебе буду подсказывать, - вмешалась Ждара, снимая напряжение, - ведь для того вы меня и наняли.
Люба подозрительно покосилась на компаньонку. Вчерашние слова не шли у неё из головы. «Интересно, если она вся такая соучастница, почему ведёт двойную игру? Она явно имеет на него зуб – сколько раз его подкалывала. А меня так вообще собирается под него подложить, причём явно не из большой любви к сводничеству. Надо и с ней держать ухо востро».
Прибыв, наконец, во дворец, они, в отличие от не настолько высокородной знати, как седовласый, попали внутрь без очереди. Кучер зычно кричал: «Дорогу герцогу Брионскому!», вышеозначенный явно что-то приколдовывал, так что лошади ржали, кареты сцеплялись колёсами, дамы пронзительно визжали, несмотря на то, что придворный этикет запрещает грмкие публичные звуки. Какой позор! Вездесущие репортёры радостно крапали сенсационные строки.
Вздрогнув от громогласного объявления о прибытии его сиятельства такого-то с подопечной, Люба во все глаза уставилась на лютую мешанину цветов, местами посверкивающую драгоценностями. На ней самой, кроме сапфировых заколок была лишь скромная цепочка с круглой подвеской – символом бога-покровителя Меравии. Этакий тонкий намёк на толстые обстоятельства. Все дебютантки были одеты в наряды пастельных тонов, дамы постарше — более эффектно, её же платье балансировало между ними. С одной стороны вызов, с другой – ещё одна дань меравийской традиции: девушек на выданье там одевали поярче.