- Так даже лучше, - ничуть не смутившись, Ворон подхватил сомлевшее тело и потянулся к поясу за кинжалом.
- Не сметь! – Брэг, поставив шкатулку на стол, схватил Любаню, пардон, Грэзиэну за многострадальную руку и дёрнул на себя. Крепко удерживаемая за талию, она согнулась пополам и стала похожа на тряпичную куклу, которую яростно делили дети. Никто не хотел уступать, игра в перетягивание девчатины затянулась.
- Успокойтесь! – громыхнуло от Москополикуса. – Ведёте себя, как безусые юнцы! Отпустите девушку и продолжим.
Пристроив болезную в одном из свободных кресел, Корд принялся яростно доказывать необходимость контрольного забора материала. Во избежание. Брэг не уступал ни на йоту, апеллируя к чувствительности женской натуры и обязанностям опекуна, пусть и не официального.
- Что-то раньше ты не отличался особой щепетильностью в таких вещах, - с сомнением хмыкнул Герардус, - резал подопытных и не морщился.
- Так те не были королевских кровей.
Сомнительный аргумент, но какой есть. Не говорить же о симпатии – этому и вовсе никто не поверит, ещё и боком может выйти.
- Допустим, - снизил тон Ворон. - Но сейчас она без сознания. Быстро надрежем и залечим, она даже знать об этом не будет.
- В этом нет необходимости, - раздался голос откуда-то справа. - Можно обойтись волосом.
Один из совета магов подошёл к спорщикам и аккуратно снял с плеча обморочной девицы светлый волос.
- Что-то он коротковат, - с сомнением прищурился главмаг. - Да и эталона по нему нет.
- Обижаете, молодой человек, - гордо распрямил плечи один из Независимой Семёрки, - я взял все образцы. Как вы сами выразились – для чистоты эксперимента.
- Ладно, - хмуро бросил Корд и шагнул к столу. Девушка его больше не интересовала, только результаты.
Увлечённые процессом генетического анализа, маги и думать забыли о подопытной, и лишь старый король алчно взирал на полупрозрачную кожу, на аппетитную округлость груди, выглянувшей чуть больше положенного из-за неудобной позы, на жемчужный шёлк волос и страшно завидовал сыну. В какой-то миг он захотел, чтобы эта девица действительно оказалась самозванкой, тогда он смог бы натешиться с ней всласть, прежде чем отправить на плаху. Или не отправлять – смотря как стараться будет. Не выдержав, пересел на соседнее кресло рядом с Любой и провёл по пальцем по длинной нежной шее. Вена еле пульсировала, свидетельствуя о глубоком сне. Тогда он решился продолжить волнительное исследование, пока есть такая возможность.
Естественно, монаршее внимание не укрылось ни от первого герцога, ни от второго. Опекун даже довольно хмыкнул, мысленно прикидывая варианты открывшихся перспектив. В принципе, короля он устранять не собирался, дожидаясь его естественной кончины, только лишить законного наследника, но раз карты ложатся таким любопытным способом, почему бы не ускорить события? Ворон лишь хмурил брови и поджимал и без того тонкие губы. Украдкой даже кулак показал, за что огрёб такой взгляд, от которого простые смертные готовы были сами во всём покаяться, даже в том, чего не совершали. Главмаг же нахмурился ещё больше и слегка умерил пыл короля, временно снизив тому выработку тестостерона. Не сказать, чтобы Базальд был в восторге, но гневаться не спешил, напротив, слегка поостыв, он одобрил успокоительный результат. Насчёт методов предстоял приватный разговор.
Наконец, результаты были готовы, показав восьмидесятипятипроцентное совпадение по крови и сто процентное – по волосу. Эмоции по этому поводу зашкаливали, никто не остался равнодушен. Под сей массовый галдёж Любовь и очнулась. Никто не обращал на неё внимания, жарко споря по поводу реагентов и катализаторов. Король уже отошёл, как от притяжения, так и от кресла.
- Не может такого быть, что в крови меньший процент, чем в волосе! Надо кости проверить – так вернее всего! – горячился Корд. – У вас ведь есть образец? – это Москополикусу.
- И что вы предлагаете – сломать палец? – холодно резонировал Брэг. – Или сразу сделать лоботомию?
- Ничего удивительного, - ответствовал Герардус, - Образец крови взят у отца, поэтому возможно подобное расхождение. Жаль, от матери образцов не осталось — ее сожгли повстанцы, заживо. А вот волос когда-то принадлежал самой пропавшей принцессе.
Мучительный стон заставил всех обернуться. Вообще, Люба не была кисейной барышней: никогда раньше не падала в обморок, стоически переносила удары судьбы и порой казалась себе этаким Шварценеггером, особенно когда дело касалась какой-либо угрозы её дочери. Но сейчас, представив себе предмет спора, она поняла, что вовсе не железная, и тем более, не Арни. Хищные взгляды патологоанатомов-любителей еще сильнее нагнетали ситуацию. Она подскочила, запуталась в бесчисленных юбках, упала, оцарапав ладошки, правда, не до крови, о чём, несомненно, пожалел Ворон, подняла блестящие от ярости и непролитых слёз глаза и зарычала. Высоко, но достаточно угрожающе, даже оскалилась.