Еще запись той же поры:
...Быть может, мне погибнуть суждено,
Я с Ленинградом не могу расстаться.
В единый круг мы связаны давно:
Родное наше имя — ленинградцы.
Я — общей цепи малое звено,
Больная, слабая, почти теряя зренье,
Я не оставлю пост мой боевой...
С пером в руке взываю я к отмщению
За всю страну, за город кровный мой.
Вы сильные! С надеждой и терпеньем
Мой голос обращаю к вам:
За смерть детей, за низость преступлений,
За муки голода, за ужас разрушений
Сторицею отмстите палачам!
В. К. Чуракова продолжала свой рассказ у микрофона:
— Треть населения героически боровшихся ленинградцев умерла от голода, но живые не сдавались. Мы знали, что враг остановится, если получит решительный отпор. Нам выпала судьба защищать наш город, наших детей. Мы не дрогнули. Мы много потеряли, но сохранили надежду.
Мы помогали фронту: рыли окопы, несли дежурства на крышах, очищали улицы, работали в госпиталях.
Страшно было стоять на крыше под бомбами и снарядами, но мы не позволяли себе не только оставить боевой пост, но даже спуститься на одну лестничную ступеньку — и это казалось невозможным малодушием.
Не было хлеба. Но на Новый, сорок второй год в бомбоубежищах для детей, почему-либо не эвакуированных, стояли нарядные елочки, и детям давали угощение — сверх пайков по маленькому кусочку сахара. Ведь в условиях блокады было построено восемьдесят пять детских домов, где обрели кров и пищу три тысячи сирот. Советское правительство для спасения детей делало все, что могло.
Все это переживала, во всем этом участвовала и Валентина Романовна Завитаева. В обращении «К родным бойцам» она писала:
Как проснешься в холодной постели,
Цепко душу охватит страх:
Как они там среди метелей
В неустанных опасных трудах?
На морозе стоишь у трамвая,
Стынут руки, не чувствуешь ног...
Шепчет сердце, огнем полыхая:
«Согревает ли их огонек?»
Торопясь, до начала работы
Ищешь сведений в кипе газет,
И невольно волнует забота:
А тепло ли там каждый одет?
И нам хочется всем без изъятья
Теплой лаской своей показать,
Что у них есть и сестры, и братья,
Что им Родина — нежная мать.
В 1942 году В. Р. Завитаева обратилась к матери погибшего сына:
Мать бедная, сын пал в полях холодных,
Пал не один, легло их много там,
Красивых, сильных, благородных,
Так нужных их отцам и матерям,
Таких родных, так бесконечно милых...
Я над его безвременной могилой
С тобою вместе плачу, мать!
Но, славою победной озарен,
С тобою сын в твоей заветной думе.
Он как герой на поле чести умер,
За Родину сражаясь, умер он.
Хочу, чтоб мыслью этой ты гордилась.
Ты всем нам стала ближе и родней,
К семье единой скорбных матерей
Теперь ты сердцем приобщилась.
Ты никогда не будешь одинока,
Твой каждый вздох услышан будет нами:
В могиле мальчик под землей глубоко,
Но орошен его надгробный камень
Всех матерей горячими слезами.
— Во всех строках, написанных Завитаевой, — заметила В. К. Чуракова, — чувствуется уверенность в победе.
Борьба за свободу Родины закалила и душевно возвысила советских людей. В самые тяжелые времена ленинградцы стойко защищали свой город от врага. Вот февральские записи 1942 года:
И Ленинград в боях жестоких остался непоколебим.
Наш город не был одиноким:
Стояла Родина за ним.
И в дни тягчайших испытаний
по ладожским надежным льдам
Войска, и танки, и питанье
страна зимой послала нам.
Неслись машины ряд за рядом,
И, им переграждая путь,
Бомб и снарядов тяжким градом
Пытался враг кольцо сомкнуть.
Тянулись дни, прошли недели.
Три смертных месяца подряд,
Но Гитлер не достигнул цели,
Он не отрезал Ленинград.
От века город был свободным,
Враг наших улиц не топтал.
Примером доблести народной
Навеки он отныне стал.
Пусть снова начались морозы,
Стучит пусть Гитлер у ворот,
Нам не страшны его угрозы,
Он Ленинграда не возьмет!