– Мне нужно вернуться в дом, – сказала Алина, поднимаясь с камня. – У меня много дел...
Маккена тут же поднялся, тень от его фигуры, большая и грациозная, вырисовывалась на фоне реки.
Алина позволила себе нарушить повисшее молчание:
– Ты должен рассказать, как ты попал на работу к мистеру Шоу.
– Это долгая история.
– Но мне интересно узнать, что должно было произойти с молодым человеком, которого когда-то не занимала даже перспектива стать главным лакеем, чтобы он так изменился.
– Очень просто – его мучил голод.
Алина посмотрела на него со смесью страха и восхищения, чувствуя, как много стоит за этой простой фразой. Она хотела знать каждую деталь, понять, что произошло с Маккеной, что сделало его таким, какой он сейчас.
Маккена, казалось, был не в состоянии отвести от нее глаз. У него даже покраснели скулы от того, что он слишком долго смотрел в одну сторону, подставив лицо солнцу. Он подошел к Алине с осторожностью, словно ее близость представляла угрозу. Когда он остановился в двух шагах от нее, ее снова обдало парализующим жаром. Она задышала быстро, вдыхая воздух, насыщенный ароматами трав.
– Я могу предложить тебе руку? – спросил он.
Это была обычная любезность, которую бы оказал любой джентльмен... но Алина колебалась, не решаясь прикоснуться к нему. Наконец пальцы скользнули по его рукаву, как крылышки серебристой стрекозы.
– Благодарю. – Она закусила губу и оперлась на его руку, чувствуя сильные мускулы под тканью сюртука. То, что она прикоснулась к нему после стольких лет безнадежного ожидания, заставило ее слегка покачнуться, и она крепче ухватилась, чтобы не упасть. Ритм его дыхания стал прерывистым, словно кто-то схватил его за горло, мешая дышать. Но Маккена быстро взял себя в руки и повел ее к дому. Чувствуя близость сильного тела, Алина подумала: как ему удалось обрести столь потрясающую форму?
– Я работал паромщиком, перевозил пассажиров на Стейтен-Айленд из Манхэттена, – сказал Маккена, словно читая ее мысли. – Двадцать пять центов туда и обратно. Там я познакомился с Шоу.
– Он был среди пассажиров?
Маккена кивнул.
– И как же случайная встреча переросла в деловые отношения?
– Так всегда бывает, одно следует за другим.
Она улыбнулась его отговорке:
– Я вижу, что должна использовать все свое искусство, чтобы твои ответы не были столь лаконичны.
– Я никогда не отличался разговорчивостью.
– Это обязанность хозяйки – вести беседу с гостями, – заметила она.
– О, я готов вести с тобой беседу, – бросил он. – Просто не хочу рассказывать, как это все было.
Как он и думал, пояснение ее обезоружило. Покраснев, Алина растерянно улыбнулась:
– Вижу, ты не утратил способность ставить людей на место. Помни, что ты в компании английской леди.
Он ответил, не глядя на нее:
– Хорошо, я запомню.
Они дошли до небольшого здания, которое здесь называли домиком холостяка. Он стоял в стороне от главного особняка. Здесь обычно жили гости, которые искали большего уединения, нежели мог предложить большой дом. Марк рассказал Алине, что мистер Шоу специально просил, чтобы за ним оставили весь домик, хотя он был рассчитан на трех гостей. Присутствия Шоу не было заметно, но Алина увидела двух слуг, которые тащили большие чемоданы.
Маккена остановился, солнце отражалось в его ясных глазах, когда он смотрел на дом.
– Давай здесь расстанемся? Я скоро приду в особняк, а пока хотел бы посмотреть окрестности.
– Да, конечно. – Алина подумала, что, наверное, это очень волнующе для него – вернуться в Стоуни-Кросс-Парк, где он помнил каждую дорожку, каждую тропинку.
– Маккена, – не выдержав, спросила она, – почему мистер Шоу принял приглашение брата посетить нас? Или это ты все подстроил, чтобы иметь возможность вернуться сюда?
Маккена повернулся к ней, его широкие плечи грозно возвышались над ней.
– Зачем мне сюда возвращаться?
Алина встретила его выразительный взгляд. Ни в его внешности, ни в манерах не было ничего устрашающего, но напряжение, холодное, как весенний ручей, вдруг передалось и ей.
И тогда она поняла, что он так тщательно скрывает... Никто, кроме нее, которая когда-то любила его, не мог бы угадать... Ненависть. Он вернулся, чтобы взять реванш за то, как она поступила с ним, и не уедет, пока не отомстит, любым из тысяч возможных способов.
О, Маккена... С изумлением она поняла, что чувствует симпатию к нему, хотя интуиция подсказывала, что надо бежать от надвигающейся опасности. Неужели опять страдать?
Она отвела глаза и нахмурила брови, подумав о том, как мало ему потребуется, чтобы уничтожить ее. Заставив себя вновь посмотреть на его мрачное лицо, она осторожно произнесла:
Ты многого достиг, Маккена. Кажется, ты получил все, что хотел. И даже больше...
Отвернувшись, она неторопливо пошла прочь, призвав на помощь всю силу воли, чтобы не сорваться и не побежать.
– Не все, – процедил Маккена, пристально следя за ней взглядом, пока она не скрылась из виду.
Маккена прошел в домик холостяка, наблюдая, как слуги вносят багаж Шоу. Осмотрелся. Кругом стояла тяжеловесная мебель в стиле короля Якова, величественная и громоздкая; прелестные панели из палисандрового дерева украшали стены, высокие узкие окна закрывали тяжелые бархатные шторы, почти не пропускавшие света. Это хорошо. Для Гидеона Шоу избыток света нежелателен.
Маккена понимал, почему Гидеон предпочел остановиться именно в этом домике. Будучи джентльменом, он скрупулезно следил за тем, чтобы, выпив сверх меры, не дать повода к скандалу, то есть всегда держал ситуацию под контролем. Маккена никогда не видел его пьяным. Гидеон запирался в комнате с бутылкой, а то и с двумя, и появлялся спустя пару дней, бледный и медлительный, но чисто выбритый и прекрасно одетый. Ничего особенного в этих эпизодах не было, это была его обычная жизнь. Его близкие утверждали, что возлияния начались незадолго до их знакомства с Маккеной, когда его старший брат Фредерик Шоу Третий умер от болезни сердца.
Маккена увидел, как слуга Гидеона вынул черную лаковую коробку с сигарами, и хотя Маккена курил редко и никогда не курил в это время суток, он потянулся к коробке. Достав сигару, с удовольствием вдохнул изысканный аромат. Специально обученный слуга немедленно поднес острые тонкие ножницы. Маккена отрезал кончик сигары, подождал, пока слуга подожжет ее, затем сделал несколько коротких ритмичных затяжек, бесстрастно отметив, что пальцы его дрожат.
Потрясение от встречи с Алиной оказалось даже большим, чем он ожидал.
Заметив непривычную нервозность Маккены, слуга бросил на него любопытный взгляд.
– Сэр, я могу сделать что-то еще для вас?
Маккена отрицательно покачал головой.
– Если придет Шоу, скажите ему, что я на балконе.
– Да, сэр.
Как и в главном доме, балкон коттеджа тоже выходил на реку. Вокруг раскинулся сосновый лес, а звуки журчащей воды сливались с трелями гнездившихся певчих птиц. Сбросив сюртук, Маккена устроился в одном из плетеных кресел и затянулся сигарой, надеясь, что привычное самообладание вернется к нему. Он едва заметил, как слуга принес хрустальную пепельницу. Его мысли были полностью заняты встречей с Алиной, видом ее забранных наверх волос, изящными линиями тела и шеи.
Поразительно, но время сделало красоту Алины еще более совершенной. Ее фигура приобрела ту женственность, которая свойственна женщине в пору расцвета. Вместе со зрелостью черты лица стали определеннее, нос тоньше, губы приобрели тот бледно-розовый оттенок, какой бывает на внутренней поверхности морской раковины. И еще эта проклятая родинка, которую он не мог забыть и которая так манила... Одна встреча – и все усилия забыть ее сведены на нет, а когда-то он был способен испытывать радость. Прошло так много лет, он изменился в погоне за лучшей жизнью, отдавая работе всю душу.