– Бесспорно, – соглашался Солтер. – Уже почти шесть футов росту. Если так пойдет, то он сможет претендовать на место лакея.
– Может быть, его действительно пора перевести из конюшни в дом и сделать учеником лакея? – предложила неуверенным голосом миссис Фэрклот, и Алина не могла не улыбнуться, понимая, что за небрежными высказываниями добрейшей экономки стоит желание перевести Маккену на более высокую должность, нежели помощник конюха на конюшне. – Одному Богу известно, – продолжала экономка, – как нам нужна еще одна пара рук, чтобы носить уголь, чистить серебро и хрустальную посуду.
– Хм... – Последовала продолжительная пауза. – Я думаю, вы правы, миссис Фэрклот. Я порекомендую графу этого парня на должность лакея. Если он подойдет, я дам указание сшить ему униформу.
Несмотря на повышение жалованья и позволение спать в доме, Маккена почему-то не особенно обрадовался новому статусу. Он любил работу с лошадьми, ему нравилось жить на конюшне, где он был сам себе хозяином. А теперь он стал проводить большую часть времени в особняке, нося униформу – черные бархатные бриджи, горчичного цвета жилет и голубой длиннополый сюртук. Но еще более огорчительным был тот факт, что каждое воскресенье он должен был сопровождать семейство в церковь, открывать фамильный придел, смахивать пыль со скамьи и раскладывать молитвенники.
Алина ругала себя, но ничего не могла поделать, ее забавляли шутки, которыми осыпали Маккену деревенские парни и девушки, собиравшиеся около церкви. Вид их дружка, одетого в нелепую ливрею, давал повод для забавных комментариев. Обсуждая его ноги в белых чулках, они спорили, настоящие у него икры или фальшивые – часто лакеи вставляли прокладки, чтобы ноги казались стройнее. Маккене удавалось внешне оставаться спокойным, но смотрел он на них взглядом, обещающим месть, тем самым еще больше раззадоривая их.
Слава Богу, что в его обязанности входила работа в саду, а также чистка карет. Это позволяло ему одеться попроще, в привычные брюки и свободную белую рубашку. Его кожа быстро покрылась бронзовым загаром, который хотя и выдавал принадлежность к низшему сословию, зато подчеркивал синеву глаз и белоснежность зубов. Неудивительно, что Маккена начал привлекать внимание женской половины гостей, приезжавших в имение, и кое-кто даже делал попытки переманить его к себе на службу. Но, несмотря на все усилия со стороны прелестных леди, Маккене удавалось вежливо и осторожно отклонять подобные предложения.
К сожалению, его робкий отказ становился поводом для новых шуток, слуги дразнили беднягу, пока тот не заливался краской, проступавшей даже сквозь сильный загар. Алина расспрашивала его о тех предложениях, как только появлялась возможность побыть с ним наедине – обычно это бывало в полдень, сразу после того как Маккена заканчивал работу вне дома и получал несколько драгоценных минут свободы, прежде чем облачиться в ливрею и приступить к обязанностям в особняке.
Они встречались на берегу реки, там, где она делала плавный поворот и где зеленая лужайка спускалась к самой воде. Это и было любимое место тайных встреч. Высокая трава скрывала их от посторонних глаз, когда они сидели на плоских камнях, которые волны реки сделали совершенно гладкими. Воздух был густым и душистым от чудесного аромата болотной мирты и разогретого солнцем вереска и действовал расслабляюще.
– Почему ты не поехал с ней? – спрашивала Алина, прикрыв юбкой колени и обхватив их руками.
Растянувшийся на траве Маккена приподнялся, опираясь на локоть.
– С кем?
Она сделала большие глаза и изобразила удивление.
– Леди Брейдинг. Та леди, что хотела нанять тебя. Почему ты отказал ей?
Его лучезарная улыбка ослепила ее.
– Потому что мое место здесь.
– Сo мной?
Маккена не ответил, улыбка застыла на его губах, когда он посмотрел в ее глаза. Невысказанные слова стояли между ними. Слова, такие же нежные, как воздух, которым они дышали.
Алина хотела свернуться клубочком, прижаться к нему, как полусонный котенок, расслабиться в солнечной неге в его руках. Вместо этого она не двигалась с места.
– Я слышала, как один их лакеев сказал, что ты смог бы получать жалованье вдвое большее, чем тебе платят сейчас, если окажешь ей какие-то дополнительные услуги...
– Должно быть, это сказал Джеймс? – пробормотал Маккена. – Вот уж длинный язык! А он-то откуда знает?
Алина была немало удивлена, заметив, как румянец смущения залил его смуглые щеки и переносицу. Затем поняла, в чем дело. Эта дама хотела нанять Маккену для своей постели. Какой ужас! Она почти в два раза старше его! Алина почувствовала, что тоже краснеет, и поспешила перевести взгляд на его широкие плечи, затем на мускулистые руки и остановилась на темно-зеленом лишайнике.
– Она хотела, чтобы ты спал с ней? – Вопрос Алины, скорее похожий на утверждение, нарушил тишину, рождавшую невыносимую интимность.
Маккена передернул плечами, словно хотел избавиться от вопроса.
– Я сомневаюсь, что она именно это имела в виду.
Холодное спокойствие, с которым он произнес эти слова, выдавало знание дела; сердце Алины бешено заколотилось. Она никогда не позволяла себе всерьез задумываться об этой стороне жизни Маккены, не хотела причинять себе боль. Он принадлежал ей, и только ей, и мысль о том, что он может делить постель еще с кем-то, была невыносима! Если только, если бы только знать...
Мучимая ревностью, Алина задержала взгляд на сильной, мускулистой руке Маккены. Неужели другие женщины знали о нем больше, чем она знала или когда-нибудь будет знать? Неужели кто-то отнимет у нее его тело, кто-то другой узнает тепло его губ и прикосновение рук?
Она осторожно отвела назад прядь волос, которая упала на глаза.
– Скажи, когда... когда ты в первый раз... – Слова застряли у нее в горле. Алина впервые спрашивала его об интимных отношениях – эту тему они всегда обходили стороной.
Маккена не ответил. Взглянув на него, Алина увидела, что он покусывает стебелек травы.
– Не думаю, что мы должны говорить об этом, – наконец произнес он мягким, тихим голосом.
– Я не буду тебя винить за то, что ты спал с другими девушками. Я понимаю... просто я... – Алина замотала головой, пытаясь сбросить с себя боль и смущение и готовясь услышать горькую правду, – хотела бы, чтобы это была я, – наконец выговорила она, проглатывая комок, застрявший в горле.
Маккена опустил голову, солнечные лучи запутались в его темных кудрях. Он вздохнул и потянулся, чтобы убрать непослушный локон, упавший ей на щеку. Большой палец задел родинку около рта, это крохотное пятнышко, которое всегда сводило его с ума.
– Я никогда не смогу быть твоим, – прошептал он.
Алина кивнула, обиженно надув губы, а глаза тут же наполнились слезами.
– Маккена...
– Не надо. – Он забеспокоился, отдернул руку, его пальцы сжались в кулак. – Не стоит говорить об этом, Алина!
– Это ничего не изменит, скажу я или нет. Ты нужен мне. Я хочу быть с тобой.
– Не надо!
– Представь, что бы ты чувствовал, если бы я спала с каким-то другим мужчиной, —продолжала она печально, – знал, что он доставляет мне удовольствие, которое ты дать не в силах, что он держит меня в объятиях ночью. Что он...
Маккена застонал и... уже в следующий момент обрушился на нее всей своей тяжестью. Его тело, большое и сильное, словно внедрялось в нее, и Алина инстинктивно раздвинула под юбками ноги.
– Я бы убил его, – прохрипел Маккена. – Я не вынесу этого. – Он посмотрел на ее залитое слезами лицо, затем перевел взгляд на грудь...
Странная смесь триумфа и страха наполнила Алину, когда она прочла в его глазах желание и почувствовала агрессивную мужскую энергию, наполнявшую его тело. Он был возбужден – она чувствовала твердый выступ между бедер. Маккена закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.