Она не спала - не было настроения. Ей почему-то сделалось душно и тесно в просторных комфортных апартаментах. Неосознанно хотелось выбраться наружу, на воздух, из тех замкнутых металлических коробок, в которых проходила почти вся ее жизнь. К сожалению, здесь, на третьей луне, выйти на улицу или хотя бы открыть стекло балкона было невозможно: снаружи слишком высокий фон радиации и слишком низкое атмосферное давление. Джина отрегулировала кондиционер на минимально возможную температуру и создала в квартире ветер, подобный тому, что дул снаружи. Хотя всей ее одеждой был легкий халатик, она не чувствовала холода. Она наслаждалась свежестью морозного ветра и колючим мраком снежной ночи. Джина сама была слишком похожа на эту ночь: такая же холодная, такая же мрачная и такая же независимая.
Она пила свой любимый мартини. Она слишком часто стала пить его в последнее время: фактически постоянно, когда оставалась наедине с собой. Ее не волновала эта привычка - она твердо знала, что когда понадобится, ей хватит силы воли бросить, как бросала прежде разные виды наркотиков. Волновало только то, что скудные запасы мартини в этой звездной системе скоро подойдут к концу. Ну ничего, скоро вернется Брутс, у него найдется старый добрый виски, которым он, несомненно, поделится со старой боевой подругой.
Джина не знала, что с ней происходит. Ее болезнь не беспокоила ее, но она чувствовала себя совершенно опустошенной. Не хотелось совершенно ничего, только сидеть здесь, мерзнуть, и пить. Нет, еще хотелось улететь. Куда-нибудь. Может, на Аврору, может, на Ворм-Бич, а может, в ту грязную дыру, что звалась ее родиной. Хоть куда-то. Только не быть здесь. Ей надоела эта система, постоянные проблемы, постоянные загадки. Ей надоели смерти. Ей надоели люди, которые выплескивают ей свои страхи, как помои свинье, чтобы уйти с чистой душой и… назавтра прийти снова. Впервые в жизни Джине надоело быть тем, кем она была. Возможно, это из-за того, что она сделала. Но она не испытывала сомнений: она сделала то, что должна была сделать. Правда, если кто-то узнает… Нет, никто не может узнать. Но может быть, ей все равно придется уйти в отставку. Все предыдущие 5 лет, с тех пор, как Джина узнала об СНИ, она боялась отставки. Здесь, во флоте, она необходима и незаменима, здесь ее уважают и опасаются, здесь она колдунья и фея в одночасье. Там, на пенсии, она будет просто обеспеченным одиноким и больным нейротехником в отставке. Вот только теперь, сидя на балконе в холодную ночь, Джина совершенно спокойно подумала о том, что скорее всего уйдет в отставку, когда окончится эта операция.
Раздавшийся сигнал не вывел ее из транса. Она рефлекторно приказала двери открыться, даже не думая об этом. Потом услышала шаги и неуверенное топтание в прихожей. Возникло неожиданное желание послать к черту того, кто пришел, кто бы он ни был. Единственный человек, кого бы она рада была сейчас видеть, скорее всего мертв. Однако Джина все же вышла в гостиную навстречу вошедшему.
Полковник Смоук неуверенно улыбнулся, увидев ее. Администратор нейросети была поразительно не похожа на саму себя: растрепанные волосы, огромные синие мешки под глазами, потасканный полурасстегнутый халат, зато все до единого драгоценности почему-то на местах - жемчужное ожерелье на шее, платиновые цепочки-браслеты на запястьях и щиколотках, пальцы в белом золоте с алмазами. "Хм, - с неприятным удивлением подумал ученый, - неужели я ошибся в ней?"
- Простите, что я потревожил вас сейчас…
- Ничего, садитесь.
Джина кивнула в сторону кресла и, к великому удивлению полковника, устало завалилась прямо на пушистый ковер, поджав под себя ноги. "Духи ада, почти наверняка ошибся… Но теперь поздно…"
- Вижу, я вас пугаю, - вымученно усмехнулась нейротехник. - Не удивляйтесь: там, на балконе, стоят две пустые бутылки… Если хотите, можете доложить Брутсу. Меня все равно не уволят. Только потеряю первый ранг.
- Да нет, что вы, храни Творец! Я отнюдь не хотел вас расстраивать… Я, собственно говоря, наоборот хотел сделать вам приятное. Я пришел к вам так сказать… с подарком.
На лице Джины промелькнула только тень интереса, мгновенно обернувшаяся в скуку. "Так, она все еще верит в то, что я… М-да, хорошо сработала сказочка," - полковник улыбнулся самому себе и спросил:
- С вашего позволения, я начну несколько издалека. Как по-вашему, сколько мне лет?
Вопрос-проверка. Если она сейчас не догадается о том, о чем должна была догадаться уже давно… то она действительно не стоит своего первого ранга. В первый момент Джина не заметила ни напряженного лица Смоука, ни необычного тона, которым был задан вопрос. С неприятным чувством, напоминающим отвращение, она подумала, что следующей фразой ученый предложит ей выйти за него замуж. Она уныло выдала кусок информации из прочитанного когда-то досье:
- Вам 58 физических лет и 52 биологических года по данным позапрошлогодних тестов. У вас очень плохо со… И только тут нечто в глубине ее сознания, нечто выработанное годами, чувствительное, как ухо музыканта, заметило фальшь. Сквозь шум в голове, заполненной парами алкоголя, она ощутила, как тычет пальцем в небо. И улыбка на лице Смоука подсказала ей, что так оно и есть. Секунда - всего секунда размышлений, поисков в глубинах память, склеивания из обрывков одной большой догадки - и Джина произнесла слова, которые еще не успела осознать:
- Вам лет двести. Это не ваше тело.
- Умница!! Молодец девочка! Я уже было испугался, что вы разочаруете меня! - Джонатан Смоук улыбнулся еще шире, на этот раз чистой, открытой улыбкой. - Если быть точным, мне 186. Это тело у меня уже третье. Зато заметьте, какое прекрасное! Ни одна медкомиссия, ни один тест не обнаружил, что оно не "родное"!
Еще одна маленькая проверочка на сообразительность. Всего лишь намек. Только теперь Джина среагировала мгновенно, в ее глазах вспыхнул давно знакомый холодный огонь.
- Вы хотите сказать, вы не хотели, чтобы комиссии обнаружили смену тела? От кого вы скрывались?
- Видите ли, Джина, вместе с телом я поменял и имя. Два моих первых тела люди знали под именем Раймонд Тейкевей.
Давно, ох как давно никто не видел на лице Джины Смарт такого явного удивления!
- Раймонд Тейкевей? Ученый-преступник?
- Черный гений, так обозвала меня тогдашняя пресса, - не без удовольствия подсказал Смоук.
- Черный гений! - Благоговейно, как имя Творца, повторила Джина. - Сенсация прошлого века. Ученый, известный на всю галактику, был судим и приговорен к изгнанию за изобретения, потенциально опасные для человечества. Это были вы… Я столько читала о вас! Еще в университете. Я изучала ваши изобретения, хотя они были засекречены. Вашим шедевром был трансформатор нейроритмов - устройство, которое позволяло пересаживать сознание одного человека в тело другого.
- Конечно, Джина, вам ли не знать об этом! Вы использовали часть моих идей в диссертации, и вас чуть не лишили ранга за это.
- Откуда вы?… - Джина подавилась этой фразой, как карамелью, пережившей срок годности.
- Моя профессия - все знать! Но ведь вы тоже много знаете обо мне.