— Слышала, — сказала Пачкуля.
— Я сказала Дадлику, что им надо выступить с какой-нибудь матросской песней.
— Я скорее фею шерсть на себе выдирать, — презрительно бросил Хьюго.
— Заткни пасть, мелюзга! — процедил Дадли.
— А ну пофтори, мешок с блохами! — выкрикнул Хьюго из сахарницы и принял боевую стойку.
— Мелюзга! Выпендрюга! Меховой шар дебильный! — не заставил себя ждать Дадли.
— Старый шелудифый балабол! Маменькин сынок! Думаешь, ты есть крутой? Я тебя убифать!
— Да неужто? Слушай, сынок, если б не радикулит…
— Посмотри на них, как задираются, — с нежностью сказала Шельма. — Хорошо, что они это не всерьез.
— Думаю, нам пора начинать, — сказала Пачкуля. — Вижу, ты торт принесла. Поставь чайник, а я пока настрою гитару.
Негромко вздохнув, Шельма отправилась ставить чайник, пока Пачкуля делала вид, что подкручивает колки. На заднем плане Хьюго тыкал в Дадли огрызком карандаша, а Дадли пытался стукнуть хомяка лапой.
— Хорошо, что теперь ансамблем руководит Чепухинда, — заметила через плечо Шельма. — По крайней мере дисциплина наладилась. Раньше какой-то бардак был, не считаешь?
— Считаю, — согласилась Пачкуля. — Хвала нечисти, она забрала у Туту ложки.
— Не говори. И запретила Грымзе петь. Теперь, когда Чепухинда у руля, мы с тобой можем сосредоточиться на том, что у нас получается лучше всего, — на сочинительстве. Мы должны написать мировую песню.
Что верно, то верно. Чепухинда в два счета всех организовала. Теперь, когда у каждой ведьмы была своя партия, играли они куда слаженнее. Состав получился такой:
Чепухинда — худрук, фортепиано
Пачкуля — гитара, автор мировой песни
Шельма — губная гармошка, соавтор мировой песни
Крысоловка — дудка Близнецы — скрипки
Макабра — волынка (только не очень громко)
Вертихвостка — бэк-вокал, перкуссия[10]
Мымра — бэк-вокал, перкуссия
Чесотка — бэк-вокал, перкуссия
Тетеря — ударные
Туту — подтанцовка
Грымза — просто открывает рот
— Правда вот, насчет Тетери на ударных я не уверена, — сказала Пачкуля. — Где это видано, чтобы ударники засыпали между куплетами?
— Зато она очень ритмично храпит, — отметила Шельма. Отыскав на захламленном столе местечко между стопками исписанных листов бумаги, она поставила две щербатые кружки с болотной водой. Затем убрала с трехногого стула похлебку, носки и банку с личинками, пододвинула его к столу, постелила чистый лиловый носовой платок и аккуратно села.
— А торт будем? — с надеждой спросила Пачкуля.
— Сначала работа, потом торт, — твердо сказала Шельма. — Мы должны отнестись к этому серьезно. Ты сама говорила.
— Разумеется, — поспешно согласилась Пачкуля. Еще не хватало, чтобы кто-то подумал, будто она несерьезно относится к сочинительству песен. Хотя кусочек торта не помешал бы.
Хлопнула входная дверь. Хьюго с Дадли решили выяснять отношения на улице.
— Так, — сказала Шельма. Она открыла сумочку и достала губную гармошку, чистый блокнот и остро заточенный карандаш. — За дело. Мы точно уверены, что «Песня про носик» не подойдет?
— Нет. Я тебе уже сто раз говорила. Песня должна быть новая.
— Ладно, — вздохнула Шельма. — Хорошо. Новая песня. Начнем с музыки или со слов?
— Со слов, — сказала Пачкуля. Музыка ей была до лампочки, а вот Слово она тонко чувствовала, даром что любила почесать языком.
— Поддерживаю, — сказала Шельма. Она написала в блокноте «СЛОВА» и подчеркнула. — Как по-твоему, о чем должна быть наша песня?
Пачкуля задумалась. Пока что она писала песни в основном о Хьюго (грубые) или о превосходстве ведьм (хвастливые). Что-то ей подсказывало, что эти сюжеты интересны не всем. Ведьмам-то понятное дело, но широкой публике подавай чего пошире.
— Может, она и не должна быть о чем-то, — сказала Пачкуля. — Думаю, это должна быть простая песня. Такая, которую поешь… ну, там, где обычно поют…
— Например, в ванной?
— Не произноси этого слова. — Пачкулю передернуло. — Я имею в виду, что-то примитивное. И чтобы было много повторов.
— То есть бессмысленная песня?
— Ну да. Бессмысленная, но привязчивая.
— Так. — Шельма записала. — «Бессмысленная, но привязчивая». Типа чего?
— Не знаю. — Пачкуля заскрипела мозгами. — Типа… не знаю… ути-пути-бути или вроде того.
— Ути-пути-бути, — кивнула Шельма и принялась строчить в блокноте. — Так. Записала.
— Или бути-пути-ути, — импровизировала Пачкуля. — Как вариант.