— А то! — откликнулась та и угрожающе добавила: — Или, может, кто не согласен?
— Эй, послушайте, — запротестовала Пачкуля.
Но никто не обратил на нее внимания.
— Осталось выбрать четырех участников для эстафеты, — сказала Чепухинда. — Грымза, Тетеря, Вертихвостка и Чесотка. Вот и все. Роли распределены.
— Минуточку! — закричала Пачкуля. — А мне что делать? Меня совсем забыли.
— Правда? Какая досада.
— Но это нечестно! Идея о проведении Ойлимпиады принадлежит мне, я занимаюсь организацией мероприятия. А ты говоришь, что я не буду участвовать в состязаниях?
— Ну, я тоже вроде как не участвую.
— Но ты и не хочешь! — кипятилась Пачкуля. — Тебе только чаровидение и всемирную славу подавай.
— Да. А что тебе не нравится?
— А то, что я должна участвовать в Играх! Разве я не достойна?
Пачкуля обвела взглядом собравшихся, но те только пожимали плечами и отводили глаза. Какое им дело до того, что Пачкулю не выбрали? Ведь они-то в команду попали.
— Шельмуся? — жалобно протянула Пачкуля. — Даже ты за меня не вступишься?
Разумеется, лучшая подруга обязана была ее поддержать.
— Ну, — начала Шельма. — Успокойся. Мне жаль, Пачкуля, но ты же сама говорила, что решать будет Чепухинда. А сейчас прошу всех построиться, чтобы я могла снять мерки для костюмов…
— Всем оставаться на своих местах! — завопила Пачкуля. — Я перешла на здоровое питание, делаю зарядку и все такое. Если вы меня не допустите к соревнованиям, я устрою забастовку, и Ойлимпийских игр вообще не будет. До тех пор, пока кто-нибудь не захочет выполнять за меня эту адскую работу. Есть добровольцы?
Добровольцев не нашлось. Чепухинда с Пронырой занервничали.
— Вот видите? — сказала Пачкуля. — Что я говорила?
— Ладно, — буркнула Чепухинда. — Можешь участвовать.
— Правда? И что я буду делать?
— Ты возглавишь Большой парад открытия. Ты достойна чести нести наш флаг. Важная роль, не так ли?
Пачкуля задумалась и решила, что роль действительно важная. Участвовать в Играх, конечно, здорово, но возглавлять парад с флагом в руках впереди всех было гораздо почетнее. Она уже мысленно слышала аплодисменты зрителей в свой адрес.
— Правда? — переспросила она в конце концов.
— Правда. Ты наш официальный знаменосец.
— Ты точно не передумаешь в последний момент?
— Даю тебе слово.
— Отлично, — засияла Пачкуля. — В таком случае я согласна.
— Чудесно, Пачкуля, — пропела Шельма. — Моя знаменосная подруга. Постараюсь сделать твой костюм самым ярким.
— О, ну что ты… — смутилась Пачкуля.
Ее настроение резко улучшилось, и она даже позволила снять с себя мерки.
— Снова газету не принесли, Фундюк, — возмущалась королева Каменка. — Давненько я новостей не читала. Понятия не имею, что творится в Непутевом лесу.
— Неужели? Гм…
Разговор происходил утром следующего дня. Королевская семья как раз собралась за столом на завтрак. Король Фундюк ел яйцо всмятку, королева Каменка пила крепкий кофе с поджаристым тостом, а Сладкоежка жевала пончики с джемом и сливочным кремом и булькала розовой газировкой.
— Напиши им жалобу, Фундюк. Пусть уволят своего посыльного.
— Напишу, — пообещал король.
Разумеется, он ничего не напишет. Фундюк добровольно отказался от подписки на газету, не желая, чтобы королева Каменка читала заголовки.
— Фундюк! — воскликнула вдруг королева.
Она вся напряглась и уставилась в глубь сада.
— Что я вижу?
Король Фундюк рассеянно посмотрел туда, куда указывал ее палец, и попытался объясниться.
— Ой, — начал он. — Гм…
Точно посреди лужайки под старым раскидистым деревом маячила до боли знакомая фигура. То была Пачкуля с блокнотом в руке в окружении группы помощников, вооруженных до зубов рабочими инструментами.
— Что она здесь делает? — возопила королева. — И почему притащила с собой это зверьё? Что за всклокоченное рогатое создание? А эти злобные коты? А отвратительный лысый стервятник?
— Гм… может быть, ее питомцы?
— Што за зывотные? — еле выговорила с набитым ртом Сладкоежка. — Не сути, папуля.
— У них топоры, Фундюк! Топоры и ведра с белой краской! А еще лопаты и лестницы! А еще длинная веревка с маленькими флажками! Для чего, Фундюк?
— Ничего не понимаю, дорогая, — лопотал король, пытаясь очистить яйцо.
— Не могут же они вот так взять и устроить здесь свои Ойлимпийские игры! Неслыханное хамство! После того письма, что ты ей написал!