— Ааааах! — выдохнула заждавшаяся компания. — Вот и они.
— Ага! — воскликнула Пачкуля, чуть не лопаясь от важности. — Вот и мы — пьеса готова, как я и обещала. И больше того, она целиком в стихах.
— Как называется? — крикнула Крысоловка.
— Называется «Ужас в лесу».
Все забормотали. «Ужас в лесу». Не сказать чтобы в традициях пантомимы, но что-то в этом определенно есть!
— Предлагаю сначала устроить читку. Сейчас я всем раздам текст. Сюжет буду рассказывать по ходу дела, когда дойдет до вашей реплики — читайте вслух. Я жду от вас громкости, четкости и максимальной самоотдачи.
Пачкуля спешно принялась раздавать листы, исписанные тонким «паучьим» почерком, в жадные руки актрис, которые тут же склонили головы и уставились в текст. Затем она села и воздела руку в театральном жесте.
— Итак, — сказала она. — Представьте. Оркестр отыграл увертюру. На сцене темно. Открывается занавес. Медленно загорается свет. Кабинет Шерлока Холмса. Входит Шерлок с лупой. Давай, Грымза. Тебе слово.
— А как насчет Очкарика? — сказала Грымза. — Он тоже хочет участвовать. Правда, Очкаричек?
Примостившийся на спинке ее стула маленький филин подтвердил, что с большим удовольствием поучаствовал бы в спектакле.
— Исключено, — сказала Пачкуля. — Для него нет роли.
— Он может играть Ватсона, — настаивала Грымза. — Ватсон — мой верный филин, который помогает мне раскрывать преступления.
— Ватсон не был филином, — заспорила Пачкуля.
— А Шерлок Холмс не был старой ведьмой с дрянным перманентом, но Грымзу это не остановило, — вмешалась Шельма. — Не вредничай, Пачкуля. Разреши Очкарику играть Ватсона.
— Да! — дружно поддержали ее несколько голосов. — Пусть Очкарик будет Ватсоном!
Пачкуля вздохнула. Они еще даже не начали, а народ уже бунтует.
— Ладно, — сказала она. — Так и быть. Входит Шерлок Холмс с лупой и нелепым филином по имени Ватсон. Давай, Грымза. Читай вступительное слово.
— Кхм, — откашлялась Грымза. — Так. Э-э…
— Сдается мне, ты перепутала страницы, — сухо заметила Пачкуля. — Это конец.
— А, да. Пардон. М-м…
Она запнулась, потому что Бугага и Гагабу с восторженным визгом вцепились друг в дружку.
— Это про нас! — заверещала Бугага. — Детишки — это мы, Га!
— Знаю, Бу, знаю! С ума сойти!
— Тихо! — строго прикрикнула Пачкуля. — Попрошу не мешать. Давай дальше, Грымза. И постарайся читать с выражением, а не как кирпич.
Грымза поправила очки и продолжила:
— Вообще-то, Пачкуля, правильнее будет «пошли одни» и «канули они». Надеюсь, ты не станешь возражать.
Пачкуля чуть нахмурилась.
— Ладно, валяй, исправь, если тебе так хочется. Но не думайте, будто можете черкать текст направо и налево только потому, что вам что-то не нравится. Мы, люди искусства, очень расстраиваемся, когда все кому не лень начинают марать плоды наших трудов. Я посвятила этой пантомиме кучу времени. Долгие, одинокие часы, только я, мое перо и мое наиярчайшее воображение…
— Кхм! — предостерегающе кашлянули с ее шляпы.
— Ну да, и Хьюго немного помог.
— КХМ!!
— То есть очень, — торопливо поправилась Пачкуля. — Хьюго очень помог. В общем, тут Грымза запевает веселую песню, но мы ее пока пропустим. Переходим к следующей сцене. На миленькой полянке Белоснежка, Рапунцель и Спящая красавица грациозно танцуют у ручья, взявшись за руки.
— Чего? — испуганно выпалили Мымра, Чесотка и Тетеря.
— Вы меня слышали. Вам троим надо будет грациозно танцевать.
— Как — сейчас? — спросила Мымра. — Перед всеми?
— Нет, не сейчас. Над танцем поработаем в другой раз. Просто читайте свой текст.
Мымра высморкалась грязными пальцами и нараспев продекламировала:
— Что? — сказала Пачкуля.
— Там на последней строчке клякса. Не разобрать, что написано. Где мы любим играть в салочки, Пачкуля?