Через считаные секунды из стремительно белеющих кустов возникли семь коренастых темных фигур и с гиканьем облепили повозку, как пчелы горшок с медом.
Тем временем в банкетном зале вовсю шла репетиция финальной сцены. Три принцессы только что исполнили грациозный танец; Проныра с молотком и полным ртом гвоздей, стоя на коленях, латал большую дыру в полу. Все собрались вокруг пианино и вымучивали финальную песню — кроме Белоснежки, которая угрюмо вытаскивала из ноги занозы.
— Ты смейся и ликуй и Принца по-це-луй, — с энтузиазмом выводил актерский состав. — И Принца по…
— Стоп! — гаркнула Пачкуля, подняв руку. — Где этот треклятый Принц? Куда он делся?
Все только пожимали плечами. Принца никто не видел.
— Наверное, увяз в снегу, — предположила Шельма. — Там такой снегопад, дальше носа ничего не видно.
— Это его не оправдывает! — бушевала Пачкуля. — Ни капельки. Я же предупреждала. Ровно в семь, я сказала… да, да, ну что еще?
Она сердито зыркнула на откуда ни возьмись взявшегося мужичонку с густыми усами, который пытался привлечь ее внимание.
— Ведьма Пачкуля — это вы? — спросил мужичок, топая замерзшими ногами и стряхивая снег с плеч.
— Возможно, — уклончиво сказала Пачкуля. У нее скопилась куча неоплаченных счетов за газ, и она со дня на день ждала повестку в суд. — А что?
— У меня для вас есть кое-что, — сказал мужичок и достал из кармана официального вида бумагу. — Надобно подписать.
— Придется подождать, — сказала Пачкуля. — У нас тут репетиция в самом разгаре. Сперва закончим важную сцену. Ладно, раз никто не знает, где Рональд, придется, видимо, продолжать без него. Но я недовольна. Очень недовольна. Внимание, все. Раз, два, три!
— Ты смейся и ликуй и Принца по-це-луй…
Снегопад прекратился так же внезапно, как начался. Выплыла бледная луна, окутав поляну серебристым светом. Эту донельзя рождественскую картину портило лишь присутствие гоблинов, разоряющих плетеные корзины с костюмами.
— Ишь! — прошипел Косоглаз. Он стряхнул с корзины снег, откинул крышку и вытащил шелковые панталоны, предназначавшиеся для гибких бедер царицы Нила. — Чё тока в этих коробах нету!
— Глядите! — завопил Свинтус. Он схватил шляпу Шерлока Холмса с двумя козырьками и напялил на голову. — Смотрите, парни! Я этот сыщик, как его! Шмырлок Хнулмс!
— А как вам это? — злорадно воскликнул юный Цуцик, открыв очередную корзину. — Мечи! Налетайте, парни, подурим!
С радостными воплями они расхватали картонные мечи и принялись дурить, как это умеют делать только гоблины. Все, кроме Красавчика. Он не сдвинулся с места. В одной корзине он нашел нечто чудесное.
Костюм лошади.
Белый с крупными рыжими пятнами, он состоял из двух частей, которые соединялись молнией. Хвост сделан из мочала; голова была снабжена большими белыми картонными зубами, остроконечными ушами, гривой, перевязанной бантиком, словно коробка шоколадных конфет, и огромными влажными глаза с самими длинными и изогнутыми ресницами, какие вам когда-либо доводилось видеть.
— Чё там у тебя, Красавчик? — спросил Пузан.
— Костюм дошадки, — прошептал Красавчик.
Он произнес это с таким благоговением, что Гоблины побросали мечи и столпились вокруг.
— Ишь! — сказал Обормот. — Неплохо, а? Вот бы нам в таком на бал-то пойти.
— Мы все в дего не влезем, — сказал Красавчик. — Здесь место только… — Он аккуратно пересчитал две половины. — Для двоих. Да, для двоих. Один впедеди, один сзади. Я впедеди, — твердо сказал он.
Две пустые передние ноги волочились по земле, пока он баюкал лошадиную голову, гладил гриву, заглядывал в бархатные глаза.
— Ты слишком толстый, — заявил Косоглаз. — Ты в него не влезешь.
— Нет, влезу, — сказал Красавчик. — И это не он, а она. Видишь, у ней бантик.
Он осторожно сунул ноги в лошадиные «штаны», подтянул их, разгладил все складочки. Потом взял голову и надел ее поверх собственной.
— Как я выгляжу? — раздался приглушенный голос.
— Хорошо, — признал Свинтус. — Но чего-то не хватает, не знаю прям… — добавил он, склонив голову набок.
— Попы! — завопил Цуцик, скача на одном месте, как заведенный. — Надо пдиделать попу, иначе не смотдится. Знаете чё, я буду попой. Надену задние ноги, наклонюсь и обхвачу Кдасавчика за пояс, тогда все будет как надо.
И прежде чем кто-то успел ответить, он все это проделал.
Гоблины вынуждены были признать, что смотрится здорово.
— Застегните нас на молнию посдедине, — велел утробный голос.