— Господин сержант, срочно явитесь к господину капитану.
— Зачем он меня вызывает?
— Не знаю!
Оказалось, его вызвали, чтобы послать за «языком».
Штаб дивизии в течение последних недель не раз приказывал захватить пленного, но приказ оставался невыполненным. Все предпринятые на их участке попытки заканчивались неудачей.
Но вот командир полка вспомнил о Здреле.
— Мой Здреля один достанет пленного, — похвастался он перед начальником разведотдела дивизии.
— Ну и пошли его.
Именно поэтому командир роты и послал связного за сержантом Здрелей.
Уходя, сержант передал отделение своему помощнику капралу, который ходил за ним по пятам как тень. Капрал находился на фронте уже два года. Он прибыл из полка, разгромленного русскими во время окружения, но никому об этом не рассказывал. Прежде чем попасть в отделение Здрели, он побывал в учебном центре в Сэрате, воевал в штрафном батальоне под командой гитлеровцев, чудом остался в живых, получив тяжелое ранение. Многие месяцы он провалялся в немецких госпиталях и после излечения оказался в полку, в отделении Здрели.
Солдаты ненавидели его так же, как и сержанта, и одинаково боялись их обоих. Поэтому после ухода сержанта Панаит Хуштой и его товарищи вовсе не почувствовали облегчения.
— С этим разбойником не легче, чем с тем, — сказал Стэника Стан, один из тех, кто готовился к побегу.
— Так оно и есть! — подтвердил другой.
И несмотря на опасения, они все чувствовали, что благоприятный момент наступил.
Заступив вместо Здрели командовать отделением, капрал Карымбу отправился доложить об этом командиру взвода.
После его ухода четверо собрались в окопе, где был установлен пулемет и где они находились в большей безопасности. Впрочем, эта мера предосторожности была излишней, так как все остальные спали крепким сном.
— Что будем делать, Панаит? Попытаемся? — спросил Стэника Стан.
— Я, братцы, думаю, надо попробовать. Другой такой случай не скоро подвернется.
— Хорошо, но что нам делать с этим негодяем Карымбу? Пока не вернется Здреля, он ведь глаз не сомкнет.
— Может, все же заснет, скотина.
— А если нет?
— Я, братцы, согласен с Панаитом, — вступил в разговор ефрейтор Кырстой, с которым Панаит подружился больше всего. — Нельзя упускать случая. А если Карымбу нам помешает, отправим его на тот свет. Когда он вернется от лейтенанта, я возьму его на себя.
— Нет, так не надо! — воспротивился Панаит Хуштой. — Он большой негодяй, я согласен, но зачем убивать человека?
— Тогда ступай и попроси у него пропуск на переход!
— Подожди, не горячись. Ты человек надежный, но тебе вредит торопливость. Видишь, я не считаю, что нужно обязательно убивать его.
— Ладно. Когда он вернется, я оглушу его пулеметной лентой, и около часа он не очухается, — нашел выход из положения Кырстой.
Панаит Хуштой на секунду задумался, а потом сказал:
— Ладно, только не убивай его!
— Не беспокойся, — успокоил его Кырстой, а сам подумал: «Велика потеря. Такого после смерти даже в ад не пустят».
— Пошли, братцы! — поторопил их Панаит Хуштой.
Они направились в ту сторону окопа, где должен был проходить Карымбу, и стали ждать. Остальные солдаты отделения крепко спали. Ночь стояла темная.
— Только бы он не задержался долго, — проговорил один из них.
Никто ему не ответил. Все молча и настороженно смотрели поверх бруствера окопа. Через несколько минут послышались шаги.
— Идет! — шепнул Стэника Стан.
— Теперь вся надежда на тебя, Кырстой! — добавил Панаит.
— За меня не волнуйтесь!
Пулеметная лента легонько звякнула в его руках.
— Только смотри не убей его! — снова предупредил его Панаит Хуштой.
На откосе бруствера возник темный силуэт капрала Карымбу. И в тот момент, когда капрал спрыгнул в окоп, Кырстой оглушил его ударом пулеметной ленты по голове. Карымбу беззвучно рухнул на землю.
— А теперь, братцы, за мной!
Команду взял на себя Кырстой, лучше всех знающий местность. Несколько раз он вместе со Здрелей ходил ночью в разведку и поэтому знал, где расположены минные поля и проходы в них.
Сначала они продвигались на четвереньках, потом ползком. Винтовки, подсумки они оставили в окопах, прихватив только вещевые мешки, так что при них не было ни одного предмета, который мог бы произвести шум.
Когда они удалились метров на сто, в душе у них начала крепнуть надежда. До них уже доносилось, хотя и слабое, дуновение ветерка с реки. Еще четверть часа… Если им удастся перебраться на другой берег реки, дальше уже будет легче…