Он ничего не ответил, только чуть передёрнул плечами. И бог знает, сколько прошло времени, прежде чем Рене решилась снова запустить в густые волосы пальцы. Она скользила ладонями и успокаивала сведённые спазмом мышцы, пока думала над словами Энтони. Почему он был так удивлён? Что нашёл смешного в её растерянности? Неужели думал, будто она спокойно проглотит столько недель обмана? О, милый, у тебя куча потайных личностей, родственных связей и фальшивых паспортов, о которых знает каждая псина в Квебеке, но не я? Ничего страшного! Это нормально! Со всеми бывает! Рене тихо фыркнула. У неё столько вопросов… но Энтони, похоже, и не думал на них отвечать. Он молчал настолько долго, что его наконец прозвучавший в тишине голос показался неожиданно чужим.
– Нет, Рене. Для меня всё осталось по-прежнему.
Слова оказались сказаны, но смысл ещё какое-то время ускользал от уставшего мозга. И только когда Рене всё же собрала всё в единое целое, из груди вырвался прерывистый вздох. О, Тони…
Она опустила руки на широкие напряжённые плечи, а потом едва ощутимо их сжала. Им надо поговорить! Просто необходимо обсудить это и ещё много всего, потому что продолжать так дальше нельзя. Бесконечно держаться за тайны не выйдет. Но чтобы разговорить Тони, потребуется всё возможное чудо. Нечто такое, что поможет начать самый тяжёлый в жизни Рене разговор. Целый воз рождественского волшебства.
– Ты уже был на Пти-Шамплейн?
Главная туристическая достопримечательность Квебека напоминала картинку с открытки. В духе колониальности, с обветшалыми, на первый взгляд, домиками, она весело светилась миллионами гирлянд и рождественских огоньков. Будучи некогда главным ремесленным центром, Пти-Шамплейн порядком поизносилась, но стойко держалась благодаря бесчисленным маленьким кафе и магазинам с канадскими сувенирами. Это была не улица, а самая настоящая сказка. Островок Старой Европы за тысячи километров от Франции. Он утопал в венках из остролиста и белых хрустящих сугробах. Здесь на каменных или отштукатуренных стенах висели ещё газовые фонари, а на второй этаж вели винтовые лестницы. Пти-Шамплейн была самим Рождеством со своим никогда не убранным снегом и мультяшно-волшебным Шато-Фронтенак, который то и дело выглядывал чередой подсвеченных башенок.
Они приехали сюда на машине. На той самой твари, которую в ближайшие годы вряд ли забудут в Квебеке. И хотя Рене предпочла бы никогда туда не садиться, но в университете, так и не удостоив её ответом, Энтони просто направился к выходу. А потому Рене лишь оставалось пойти за ним следом и сесть в горевший алой подсветкой салон. Молчали оба. Пока пристёгивались, пока прогревался двигатель, пока неслись по узким улочкам. Рене иррационально боялась прикоснуться к машине, даже дышать в ней становилось с каждой минутой сложнее, будто та так и горела желанием убить. И совершенно неважно кого – хозяина или его пассажира. Она виляла на заснеженных поворотах, опасно скользила по столетней брусчатке и едва не задевала широким боком фрески на гладко отштукатуренных стенах. Тони лениво придерживал руль двумя пальцами левой руки, а Рене хотелось зажмуриться. Может быть, уже хватит глупого риска? Но яркие отблески светившейся кобры плясали по тёмным окнам витрин закрытых в канун Рождества магазинов.
В напряжённо гудевшей тишине салона стало вдруг отчётливо ясно, что одного дерзкого желания начать разговор слишком мало. Оказывается, для решимости открыть рот и сказать первое слово надо чуть больше, чем юношеский максимализм. Так что Рене молчала, комкала манжеты свитера и искала малейший предлог, а тот не находился удручающе долго.
Они успели приехать и спуститься по убийственной лестнице. Взгляд Энтони скользнул по типичным сувенирчикам в виде оружия первых колонизаторов, и вот тогда Рене наконец-то нашла за что зацепиться. Внимание Ланга было приковано к стойке лишь на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы она нашла повод. Дерьмовый, конечно, но уж какой есть.
– Тебе снится война?
– Снится, – коротко отозвался Ланг, и снег захрустел под подошвой тяжёлых ботинок.
– И как это?
Энтони равнодушно пожал плечами.
– Грязно. А ещё пыльно и шумно. Постоянно чего-то не хватает. То антибиотиков, то чистого инструмента.
– Сколько ты там провёл?
– У нас допрос? – раздалось хмыканье, но Рене не повелась. Наоборот, она быстро обошла Тони, остановившись прямо перед ним, и совершенно будничным жестом смахнула с воротника мужского пальто целый сугроб. С неба вновь валил снег.