Рене спрятала нос в высоком вороте и зажмурилась. Она бы хотела плюнуть на всё, легко оставить в прошлом Чарльза Хэмилтона и Викторию, чтобы со всей полнотой нырнуть в то, что, кажется, грозило перерасти в отношения. Но не могла. Это стало бы предательством памяти, выбранных однажды целей, а ещё всей её натуры, которая не терпела подобной несправедливости и обмана, даже если тот оказался всего лишь недосказанностью. Что страшнее: враньё в глаза или умалчивание за спиной? Господи! Слишком сложно, чтобы решать это во втором часу ночи после почти трёх суток без сна. Рене вновь содрогнулась. Пора было выбираться отсюда и ехать домой, но тело слишком окоченело. Попытка высунуть из манжета правую руку обернулась резким ознобом, от которого застучали зубы. Чёрт, не заболеть бы перед самыми слушаниями!
Неожиданно тишину нарушила знакомая поступь. Даже снег под ботинками Ланга скрипел как-то иначе, чем у других. Но поднять голову Рене не рискнула. Её отчаянно колотило, так что она старалась сохранить хотя бы какие-то крохи тепла, отчего сжималась в ещё более тесный комок. Неожиданно скрежет сменился стуком подошвы о твёрдый асфальт, и поблизости кто-то замер. Рене услышала шорох одежды, когда рядом опустился на корточки Энтони, а потом он осторожно коснулся затянутой в тонкие джинсы лодыжки.
– Пойдём, – сказал он. – Ты очень устала. Давай я отвезу тебя домой, а завтра мы обо всём поговорим.
Рене смогла лишь кивнуть, потому что вся улица, наверное, уже слышала дробный перестук её зубов. А в следующий момент весь этот скорчившийся кокон, который она являла, неожиданно взмыл в воздух. Причём, прямо так – со скрещёнными ногами и опутавшими их руками, что прятались в натянутых манжетах жёлтого свитера. Вновь захрустел снег, Энтони перехватил поудобнее не самую лёгкую ношу и уверенно зашагал обратно в сторону пустой парковки. Когда он без труда сбежал по ступеням, Рене неожиданно склонила голову и уткнулась носом в прохладную обнажённую шею. Тоже ведь заболеет, глупый!
– Ты замёрз, – пробормотала она и втянула аромат мяты, который вынудил что-то сжаться внутри.
– Мне почти не бывает холодно.
– Точно упырь, – фыркнула Рене и опять задрожала, отчего её прижали теснее. Скорее интуитивно, чем в настоящей попытке согреть. Какое уж тут тепло, когда Тони сам походил на саскачеванский сугроб. Прерывисто втянув воздух, она вдруг пробормотала: – Зачем ты со мной так?
Ответ пришёл, когда они уже подошли к урчавшей машине. Ловко извернувшись, Тони открыл дверь и осторожно опустил Рене на сиденье. Пристегнув ремень безопасности, он заглянул в щурящиеся от яркой подсветки салона глаза и коротко вздохнул.
– Так было нужно.
– Но кому?
– Мне.
Поезд в очередной раз тряхнуло, и Рене испуганно распахнула глаза. Атмосфера в вагоне неуловимо изменилась и не только потому, что часть людей вышла на одной из станций. Вдалеке уже виднелся Квебек. Пассажиры потихоньку складывали вещи, доставали с полок свёрнутую тяжёлую одежду, чтобы при первой возможности вырваться из душного вагона навстречу друзьям или родным. Рене же никто не ждал. Энн, у которой она договорилась остановиться, предстояла смена до самого вечера, а больше здесь никого не было. Боже! А ведь если немного подумать, то всё могло сложиться иначе. Совершенно по-другому. На секунду Рене даже поразилась, насколько разошлись линии вероятностей из-за выбора лишь одного человека. Сейчас её мог бы встречать профессор, чтобы устроить свои обычные рождественские чаепития вприкуску с новостями науки из Старого Света. В его крохотном кабинете обязательно собрались бы ученики прошлых лет – все, кто сумел приехать. Может быть, даже Колин Энгтан.
Вагон качнулся на стрелке, отчего Рене слегка стукнулась головой о стекло, в которое упиралась, и руки опять нервно оттянули манжеты. Она ничего не понимала, хотя после всех потрясений именно эта новость показалась немного плоской. Пожалуй, даже логичной. Ведь, если так посмотреть, всё было очевидно с начала. Не хватало только одного значения, чтобы распутать не самое сложное уравнение, однако Рене его прозевала. Намеренно не заметила или не захотела даже подумать, что такое возможно – кто знает.