Молча выйдя из машины, Рене взбежала по шатким ступеням и тихо, но быстро прикрыла за собой дверь. Наверняка Тони хотел что-то сказать. Она видела, как потянулась его рука к стиснутым от нескончаемой дрожи коленям, но торопливо вывалилась на подтаявший снег и бросилась прочь. Да, назвать это как-то иначе, чем бегством, было бы наглой ложью. Потому что, оказавшись в квартире, Рене закрыла все три замка, прямо на пол скинула куртку и перепачканные грязным снегом ботинки, а потом влетела в комнату, закрыв за собой ещё одну дверь. По пути она случайно зацепилась за свесившийся с дивана плед, тут же запуталась в его длине, споткнулась и рухнула на один из стульев, где и затихла. Рене медленно натянула на плечи колючую ткань, накинула на голову и… спряталась. Завернулась так, будто собиралась прожить в этом убежище не меньше, чем до весны. Из маленького зеркала на столе выглянуло бледное отражение с запавшими глазами и всклокоченными волосами, а голову сдавило знакомой опасной болью. Рене осторожно потянулась в карман за таблетками.
Ну что, дорогая, допрыгалась? Лишь бы не было новых гематом… Несколько пилюль судорожно отправились в рот, и Рене проглотила их, даже не удосужившись запить водой. Для этого пришлось бы встать, но она так боялась лишний раз пошевелиться, что пряталась под колючим пледом и нервно прислушивалась к шорохам сонного дома.
Утро началось внезапно. За ночь дважды начинался снегопад, и Рене неотрывно следила, как в свете единственного уличного фонаря тот налипал на мутное стекло, пока сон не победил уставший разум. Теперь же в голове плавала ленивая мигрень, скрюченные конечности окончательно затекли, а лоб болел от твёрдой столешницы. И всё равно шевелиться отчаянно не хотелось. Радио включилось несколько минут назад и теперь вместе с «OneRepublic» уверенно намекало, что кое-кому слишком поздно извиняться. Рене едва слышно фыркнула. В последние месяцы в пластикового приятеля будто вселился один из пророков.
Рене сонно заворчала. Дрожь давно унялась, но слабость по-прежнему была сногсшибательной. К тому же в горле мерзко першило, а ещё ломило суставы. Хотелось лечь и проспать сутки кряду, да только вот в полдень предстояло быть на центральном вокзале, а потом трястись в переполненном поезде. Так что надо было встряхнуться и собрать, наконец, вещи, но вместо этого Рене машинально переплетала косички. Одну и вторую. Несмотря на усталость, пряди идеально ложились под ловкими пальцами, словно то был академический узел.
Закончив, Рене на негнущихся ногах сползла с насеста, наскоро умыла в ванной лицо и почистила зубы, а потом подхватила брошенную куртку и вышла за дверь. Вернуться домой она уже не успеет, но у Энн наверняка найдётся пара лишних кофт. Ей же самой срочно надо кое с кем встретиться. И это будет не Энтони, мать его, Ланг! Потому что есть ещё один человек, который мог рассказать интересные вещи. Прояснить то, что в эту ночь так и не сошлось в голове Рене и теперь казалось настолько абсурдным, что было непонятно, как она не заметила этого сразу. Ведь стоило лишь хорошенько подумать…
Слишком поздно для оправданий, поздно… 1
Когда Рене влетела в двери центрального входа, уже рассвело. Ворвавшись в переполненный холл с засыпанной снегом парковки, она резко закашлялась и остановилась. После морозного воздуха горло противно драло, а нос окончательно перестал дышать, так что пришлось открыть рот, отчего вновь свело больную гортань. Кажется, она всё-таки заболела. Вот ведь раззява. Рене снова откашлялась в локоть и быстро зашагала вперёд, прокладывая себе тропку между первыми посетителями. Хотелось успеть поговорить до начала рабочей суматохи, и потому Рене торопилась.
В больницу тем временем пришло Рождество. Повсюду висели праздничные растяжки, с потолка спускались маленькие Санты, а шарики, мишура и искусственный снег облепили собой каждый миллиметр длинной информационной стойки. Всё пестрело, переливалось огнями и радужными отблесками. Узнать кого-то среди этого великолепия можно было, только если прицельно разглядывать лица, которые кутались в шарфы и высокие вороты курток. Так что, похоже, Энтони действительно ждал. Рене не знала, успел ли он наведаться к ней домой или обладал даром предвиденья, но определённо был настроен решительно. А потому она даже не успела понять, откуда Ланг вообще появился, когда её схватили под локоть и потащили в уголок к одной из наряженных ёлок. Там оказалось удивительно пусто и тихо, так что она отчётливо расслышала промелькнувшее в голосе недовольство.