– Ну и куда ты опять помчалась? Я думал, мы вместе поедем в Квебек.
Сегодня Тони был гладко выбрит, на удивление даже причёсан и одет в шерстяное пальто (разумеется, чёрное). Под распахнутыми полами виднелись столь же траурные рубашка и джинсы. Честное слово, доктор Ланг будто решил поглотить в себе все краски мира. От него пахло морозной свежестью и чем-то ещё, незнакомым и неродным, отчего Рене невольно напряглась. Однако в этот момент он осторожно провёл кончиком большого пальца по её скуле, длинно выдохнул и потянулся к растрепавшимся волосам. Метро не оставило ни единого шанса некогда аккуратной причёске.
– Ты не спала.
Рене не стала спорить. Знала, что наверняка выглядит просто ужасно, и Энтони не привык к такой запущенности, но сил на смущение или стыд не нашлось.
– Мне надо было подумать. Знаешь, я вдруг поняла, как странно выглядит со стороны моё назначение в эту больницу. Это было так неожиданно. Удивительное совпадение.
– Да, действительно, – немного напряжённо отозвался Тони, но Рене не дослушала. Она плавала в своих мыслях и хотела выговориться, чтобы окончательно убедить себя.
– Или, наоборот, чей-то хорошо продуманный план. Скажи… Ты знаком с Колином Энгтаном?
Энтони на мгновение перестал накручивать на палец одну из белокурых прядей, что выбились из косы, а потом коротко ответил:
– Нет. Мы не знакомы.
– Странно. Мне казалось, вы должны были встречаться, ведь это вместо него в тот день приехал именно ты.
– Я не знаю, кто это, – едва ли не по слогам произнёс Энтони, и Рене удивлённо вскинула голову. Да быть не может! Попросту нереально.
– Сын доктора Энгтан и племянник профессора. Как ты можешь не знать, если… – «Если приехал вместо него». Она оборвала фразу на полуслове, а потом сделала осторожный шаг назад. – Что ты от меня скрываешь, Тони? Что-то ещё произошло в тот день?
– Нет. – Теперь было совершенно очевидно, насколько Лангу не нравился разговор. – Пойдём, выпьем кофе. Кстати, где твои вещи?
– Тони?
Она отступила, а Ланг поджал губы от явной досады.
– Не надо, – наконец сказал Энтони. – Не лезь в это.
– Но почему?
– Потому что Хэмилтон был эгоистичным ублюдком, которого здесь предпочитают не вспоминать! – неожиданно взорвался Ланг, и она испуганно вздрогнула. Рене даже не знала, что поразило сильнее: слова или эмоции. А Тони тем временем взлохматил волосы и постарался успокоиться. – Рене, оставь в покое своё и чужое прошлое. Оно не принесёт никому добра, если выберется на свободу. Пожалуйста… Прошу! Пойдём, возьмём кофе и поедем в этот чёртов Квебек.
– Почему ты так его ненавидишь? – прошептала она. – Что он тебе сделал?
– Тебя это не касается.
– Разве? – Рене вскинула брови. – Боюсь, всё как раз наоборот. И мне очень нужно выяснить, что здесь происходит.
С этими словами она резко развернулась, отчего на пол полетело несколько сбитых ёлочных игрушек, и устремилась в сторону лестницы.
– Рене! Хватит страдать ерундой!
В спину прилетел сердитый окрик, но, вопреки всему, она не обернулась. Вместо этого Рене взлетела на третий этаж и побежала к кабинету Энгтан. Когда она резко толкнула стеклянные створки, ей было уже наплевать на любые приличия. Рене так разогналась, что замерла лишь около большого стола под взглядом главного врача. В этот момент второй раз хлопнули двери, и можно было не сомневаться, чьи шаги замерли у Рене за спиной.
– Мисс Роше?
Очевидно, доктор Энгтан недавно пришла, но в её карих глазах не было удивления, когда в кабинет вошёл Ланг. Уже успели переговорить? Надо же, как интересно. Рене почувствовала, как внутри защекотало дурацкое ощущение обманутости. Она не знала, отчего так решила, но шрам никогда не врал. И прямо сейчас он разгорался огненной проволокой. Сцепив руки, Рене приблизилась ещё на один шаг, но прежде, чем открыла рот, позади неожиданно раздался напряжённый голос Энтони:
– Лучше не спрашивай, если боишься разочароваться в ответе.
Рене хмыкнула. Видит бог, она не из пугливых.
– Где я могу найти Колина Энгтана? Мне очень нужно с ним поговорить.
В кабинете вдруг стало удивительно тихо. Настолько, что Рене услышала, как в главном холле заиграла рождественская мелодия. Она отмерила такт, второй… десятый. Перри Комо был очень хорош.